Мелким не место в жизни баскетбола (СИ)

— Я ни для кого и никогда не был открытой книгой, но тебе я открылся в большей мере, чем когда-либо кому-либо. И если ты думаешь, что я позволю тебе в очередной раз уйти от меня под мнимыми предлогами твоего больного воображения, то ты глубоко в этом ошибаешься, любовь моя, — приторно, с расстановкой протянул Морозов, обведя языком контур моего соска.

Я ахнула, ощущая, как тело предает меня в умелых руках потрясающе пугающего парня напротив. От его прикосновений по коже поползли мурашки, а низ живота ощутимо стало тянуть, когда его пальцы расстегнули мои джинсы и проникли под тонкую ткань трусиков.

— Тебе нравится чувствовать свою власть надо мной, — собравшись с мыслями, произнесла я, стараясь бороться с инстинктами.

— Мне нравится чувствовать, как ты хочешь меня — это высшая похвала, точка безвозвратного признания того, что я тебе небезразличен.

— Ты и так знаешь, что я к тебе чувствую.

— Нет, я не верю словам, я верю тому, что чувствую и вижу. А сейчас я вижу сгорающую от желания девушку, которая пытается бороться с собой, но у нее ничего не получится, потому что она — моя.

Я не успела отметить тот момент, когда Максим освободился от своих брюк, попросту спустив их, и когда он успел надеть резинку, но то, как он медленно насаживал меня на себя, я прочувствовала отчетливо, со стоном, сорвавшимся с моих уст. Это пытка, когда он играется со мной, медленно и нежно входит в меня, а после так же терпеливо выходит. Я начинаю двигать бедрами, стараясь увеличь темп, но он лишь довольно ухмыляется и продолжает дразнить меня. Дьявол! Я не могу это выдержать и начинаю просить, на что он безжалостно начинает играть с моим клитором, практически доводя меня до грани, и останавливается. Я практически вою от ноющего чувства внизу живота, и тогда он резко вторгается меня и начинает наращивать темп. Я не сдерживаюсь больше и громко оглашаю свое удовольствие сладостными стонами. Стараюсь поймать его губы своими губами и взрываюсь от фееричных ощущений, настигающих меня. Максим какое-то время продолжает грубо иметь меня, после чего постепенно сбивается с ритма и со стоном на губах кончает, утыкаясь носом в мою ключицу и шумно вдыхая воздух.

Мы стараемся отдышаться и довольно улыбаемся друг другу, замечая, что окна в машине запотели, а рядом проносятся на скорости другие автомобили, ведь мы остановились где-то посреди города. Хорошо хоть не в его центре.

Глава 42

Я вырисовывала замысловатые узоры на груди Максима в спальне номера отеля, в то время как он перебирал мои волосы, о чем-то размышляя. Завтра нам предстоит долгая дорога домой, а через несколько дней состоится полуфинал по баскетболу.

— Ты все еще считаешь мой поступок эгоистичным и жестоким по отношению к матери? — неожиданно разрезал тишину голос Морозова.

— Я считаю, что ты неправ. Она не обязана отдавать Тему на попечительство твоему отцу, потому как он ни ему, ни ей никто, — ответила я, не отрываясь от своего занятия.

— Он все еще ее муж.

Я оторвала свою голову от плеча парня и посмотрела в его глаза, наполненные непреклонностью и решительностью.

— Муж? Но разве они не развелись?

— Нет, они все еще в браке.

— Но как такое возможно, если считалось, что она умерла, то брак должен был быть расторгнутым…

— Ее смерть была спектаклем для меня. Отец же для себя оставил гарантию того, что она не сможет выйти замуж, потому как по документам уже замужем. Вроде бы отпустил, а вроде бы и остался держать поводок, только значительно удлинив его.

— Максим, но разве это не жестоко?! Он же ей всю жизнь сломал из-за своих желаний! — возмущенно произнесла я, присаживаясь на коленки, всматриваясь в глаза парня.

— Не без этого, — по большей части равнодушно ответил Морозов.

— Не без этого?! И это единственное, что ты можешь сказать? Ты же ненавидел его из-за того, что он делал с твоей матерью, а теперь ты становишься на его сторону? Да что с тобой не так?!

Я была обескуражена, не в силах поверить в то, что он нашел оправдание поступкам своего отца. Столько лет ненависти и презрения, что томились в его сердце, не могли бесследно исчезнуть. Я не понимала, что послужило толчком для таких кардинальных изменений его восприятия всей ситуации в целом. Не понимала, зачем он хочет принудить свою мать снова общаться с ненавистным ей человеком и вплетает туда Тему.

— Моя ненависть к нему не угасла, но знаешь что, если раньше я ненавидел только его, то теперь похожее чувство я испытываю и к матери, которая ни разу за пятнадцать лет не соизволила воскреснуть в моей жизни, — чеканя каждое слово, произнес парень.

— Черт побери, Морозов! Каким образом она должна была это сделать? Послать почтового голубя?! Она же скрывалась от твоего отца, она не могла вот так бездумно раскрыть себя!

— Конечно, гораздо проще было бросить меня с ним!