Мелодия дождя

– По-твоему, семейная жизнь вчерашних студентов мало чем отличается от жизни нищего?

– Однозначно, нисколько не лучше. Какие у тебя перспективы? Если оставят в универе, должность младшего научного сотрудника и жизнь в общаге на гроши. По распределению и того хуже. А у Мирошникова отличная квартира в Москве, машина, дача и приличный оклад.

– За всё приходится платить. Ты не думала, чем нужно возмещать право  пользоваться плодами чужих усилий? Молодость и тело само собой, а кроме этого?

– Ерунда. Вот увидишь, это он будет мне должен. Не так я проста, как тебе кажется.

– Возможно, ты права. Кто знает, на что способна женщина? Можно нескромный вопрос?

– Валяй.

– Ты сможешь говорить ему каждый день, – "я люблю тебя, милый"?

– Зачем? Достаточно того, что раздвигаю для него ноги.

– Возможно, сегодня этого действительно довольно. Но он не дурак, отлично понимает, что купил тебя. Когда ты начнёшь бросать взгляды на более привлекательные эротические пейзажи, а это обязательно произойдёт, ведь я, например, вдвое моложе и привлекательнее Мирошникова, тебе есть с чем сравнивать, он обязательно будет ревновать и требовать доказательств любви. Сможешь петь ему песни о любви?

– И не думаю. С чего бы мне заниматься такими глупостями?

– Это совсем не вздор. Попробуй поставить себя на его место. Ты приходишь на рынок зимой, покупаешь килограмм клубники за сумасшедшие деньги, видишь прекрасные плоды, вдыхаешь аромат. По дороге домой слюной давишься, предвкушаешь блаженство, а дома нежданные гости. Они ни о чём, в принципе, не просят, но запах и вкус чувствуют. Дать или не дать, вот в чём вопрос. Это, как бы начало вашей совместной семейной жизни. Естественно, делиться он не станет. Самому мало. А теперь другой вариант: клубника уже на столе, а гости беспринципные циники. Подходят и сами берут. Какие его действия?

– Хватит фантазировать. Ничего подобного со мной не случится. Вся клубника ему достанется. Пусть подавится. Я же не дура, менять достаток и комфорт на безрассудный секс на стороне.

– Это твои мысли сегодня. А его? Скорее всего, Мирошников начнёт прятать от всех не только ягоды, но и посуду, в которой они хранятся. Как тебе такой расклад?

– Никак. Закормлю до посинения, чтобы тошнило, только и всего.

– А он гурман, для которого весь кайф не в том, чтобы нажраться вдоволь: лизнёт, понюхает и начнёт медитировать на ощущение послевкусия.

– Что за ерунда у тебя в голове? Лизнёт, понюхает. Ни один мужик не остановится на половине пути, сам знаешь, пока не кончит.

– В двадцать, а ему пятый десяток пошёл. Это ты во вкус входить начинаешь, а ему скоро посмотреть достаточно станет.

– Пусть разглядывает. Не за просто же так. И вообще, о чём я с тобой говорю? Тебе, Лёнька, какое дело, чем мы заниматься будем? Свечку держать хочешь?

– Ни чем, а с кем. Вопрос задан не правильно. Ты же моя невеста, а беременна от другого мужика. Это как?

– Была, Лёня, была твоя. Самку, помнишь, ты же сам меня так назвал когда-то, завоевать нужно. В честном соперничестве, на конкурентной основе. Ребёночек – это приз, возвышающий мужское достоинство, продолжающий род, единственный способ сохранить биологическое я. Считай, выставила на аукцион свой лот. Мирошников предложил больше, что тут непонятного?

– А ничего, что ты со мной без конкурса спала? Думаешь, он тебе не напомнит про отсутствие целомудренности?

– Я от него не скрывала, что жила с тобой.

– А сама как к этому относишься?

– Не знаю, о чём ты, но его прыщ ничем от твоего не отличается. Ощущения те же.

– А любовь?

– Ко всему привыкают.

– Странный у нас разговор, Алина.

– К тому же, очень долгий. Надеюсь, больше не встретимся. Постарайся меня понять.

– Земля круглая. Мамка моя говорит, – знать, где упадёшь, соломки бы подстелила.

– Не представляешь, Алина, как мне хочется твоего Мирошникова за яйца подвесить. Умом понимаю, что мы с ним, как та кобра, что танцует под дудочку факира, слепые и глухие, реагируем на вибрации и ритм заклинателя. Лот, говоришь? Сладкий был кусочек, вкусный, но не мой. Как подумаю, что судьбу решают несколько лишних рублей в кармане, жить не хочется. Знаешь, Алина, а ведь мы с тобой оба проиграли. Я в этом уверен. Читал  где-то: когда ноги или руки лишаешься, хоть её и нет давно, а болит. Фантомная боль называется. Прирос я к тебе, не так просто будет ампутировать. Заживёт, конечно со временем, но ныть долго будет. Думаю, у тебя тоже. Прощай, любимая.

– Влюбись лучше Лёнька в другую девчонку. Вон их сколько, с пушистыми ресничками. Уверяю тебя, между ног у всех одинаково.

– Спасибо за совет, конечно. Подумаю.

– Если что, я сегодня в общежитии спать останусь. Обращайся, если передумаешь.

Лёнька скатился по лестнице вниз, забежал за угол дома, прислонился лбом к прохладной кирпичной кладке и только тогда осознал, что не дышал всё это время. Просто забыл, как это делать.

Бравада, которую он демонстрировал в разговоре с Алиной, слетела моментально. Юноша почувствовал себя маленьким обманутым ребёнком. Ему непременно требовалось утешение.