Мелодия дождя

– Была хорошая. Как грустно думать так о девушке, которую любил ещё час назад. Разве она стала другой за это время? Отчего же хочется исчезнуть и не быть? Совсем.

Когда отношения начинаются, сознание сразу выдаёт сценарий, в котором есть начало и продолжение. Как правило, очень позитивное. Лёнька в этом спектакле уже давно обзавёлся детьми, был счастлив и радовался. А когда открылся занавес, декорации оказались совсем иными. Они просто потрясли своим цинизмом.

Как быть, что делать, чтобы обрести равновесие?

В голове стало совсем пусто, неуютно.

– Алиночка, девочка, как же дальше жить без тебя? Прятаться от жизни? Резать вены? Кому нужна такая нелепая, безрадостная жизнь?

Вспомнилась песня о транзитном пассажире: я твой транзитный пассажир, меня, увы, никто не ждал, ты был транзитный мой вокзал.

– Да, я её не удержал. Не удержал.

Представить себе, что Алину ласкает некий безликий Мирошников, которого Лёнька ни разу в жизни не видел, что он лезет своими мерзкими руками, трогает его милую девочку, где ему заблагорассудится, даже там. Невыносимо, мерзко, страшно.

– Зачем я отпустил Тайлера и Риточку?

Он не хотел, слёзы потекли сами.

Мелодия дождя Глава 16

Прошло время после того, как Лёнька вернулся. Много.

Давно уже начались занятия. Юноша не мог бросить подработки. Втянулся. После строительного студенческого отряда появились новые знакомые. Он много чему научился. Кроме погрузочно-разгрузочных работ появились заказы на ремонт квартир.

Денег на жизнь хватало, даже оставалось.

Что, если попробовать разыскать Катеньку? Она ведь не иголка в стоге сена. Сможет ли только понять и простить? Это со стороны сворачивание отношений, пусть мимолётных, неопределённых, и расставание, кажется обыкновенным, нормальным, правильным, на деле очень сложно, особенно для неё, и весьма обидно.

Если не спросить её саму, никогда не узнаешь, как и что девочка думает по этому поводу. Выглядела она в последнюю встречу потерянной и несчастной.

Хочешь быть нужным? Прежде всего, надо об этом поведать тому, чьё мнение хочешь узнать.

Лёнька переживал по поводу предательства Алины. Не так, как тогда, когда расставался с Милкой, всё-таки сказывается предыдущий опыт. Как ни говори, когда начались размолвки, приходилось думать обо всём, в том числе и о расставании.

Не то, чтобы он ожидал предательства, но прокручивал в уме, как бы поступил в таком случае. Не верил и всё же прикидывал варианты. Пытался отвергать такую перспективу, потому, что этого просто быть не могло, но иногда мелькала перед глазами, особенно после бурных разговоров, когда возбуждённая не в меру Алина отчитывала его, загибая пальцы, которыми обозначала его недостатки.

Иногда на неё находило некое вдохновение, когда она принималась азартно перечислять, что считает в жизни самым необходимым, вываливая обилие нереализованных желаний списком.

В такие минуты у неё горело лицо, пылали уши, непрерывно чесался нос. Алина говорила быстро, как бы выплёвывала слова, постоянно поправляла волосы, то рукой, то сдувала отдельные непослушные пряди.

Девушка энергично тыкала указательным пальцем правой руки, направляя его на Лёньку, как это обычно делают учителя и родители, отчитывая неслуха.

Список был слишком большой, чтобы запомнить его или обращать внимание на детали. Это эмоциональное шоу выглядело истерическим выпадом капризной девчонки, которая хочет, чтобы к ней относились, как к принцессе крови.

Первую часть представления юноша слушал с интересом, пытаясь вставлять реплики, но подруга начинала нервничать, иногда даже кричать.

Её раздражение озадачивало. Лёнька намеревался переждать, когда спадёт горячность, непонятно чем вызванная, но накал страстей лишь возрастал, постепенно перерастая в возмущённое перечисление его недостатков. Выходило, что он полностью состоит лишь из дефектов и несовершенств.

Наиболее значимые пороки Алина символически складывала в ладошку, запечатывала их загнутыми пальчиками. Заполненную до отказа ладонь, девочка стряхивала освобождающим движением кисти с развёрнутой звёздочкой пятернёй, отряхивала, хлопала одну о другую ладони и принималась фаршировать следующую партию несовершенств.

К этому моменту у Лёньки обычно кружилась голова, начинал дергаться глаз, но внешне он выглядел спокойно, что ужасно раздражало девочку. Она заканчивала нумеровать перечень, условно перечёркивая его рубящим, крест накрест, движением руки, затем сжимала ладонь в кулак, напрягая лицевые мышцы, ставя тем самым точку.

Далее выдавалась развёрнутая описательная характеристика, склоняющая изъяны и убожества его облика во всех падежах. В Лёнькиной голове гудела сирена, пытающаяся заглушить весь этот ворох несправедливых и поспешных суждений. Ему ли не знать, что девочка говорила о ком-то другом. Никак он не мог отнести к себе эти несправедливые обвинения.

Алина вставала в позу обиженной леди с высоко поднятой головой, слегка развёрнутой к оппоненту. Затем медленно разворачивалась, внимательно и жёстко глядя в глаза, проверяя силу и полноту реакции, которой не было.