Мелодия жизни

В этом вся она: неугомонная и упрямая – в каком-то смысле маленькая копия самой Эмили, но с некоторыми нюансами. Внешне Оливия мало отличалась от мамы: прямые и темные, словно ночь, волосы, ямочка на подбородке, овальная форма лица. Вот что явно разнилось, так это голубые глаза и рот, вернее – улыбка. С первой же секунды Эмили определила, от кого она досталась.

Характером дочь тоже во многом походила на мать: присущая еще в раннем возрасте самостоятельность сполна перешла к Оливии. Вот только проявление излишней нежности было в новинку: она волне могла, в процессе игры с игрушками, просто подойти к маме и молча обнять, а затем вернуться обратно. Такие порывы были столь случайными, но настолько же и приятными, что Эмили не могла сделать ничего, кроме как крепко обнять дочку в ответ и произнести слова любви. Та в ответ, слегка наклонив голову к плечу, растягивала рот в широкой улыбке, говорила: «Я тоже» и убегала возиться с игрушками дальше.

Эти моменты до безумия пьянили. Оливию не хотелось отпускать, хотелось держать так вечно, защищая от всех ужасов и несчастий мира. Стоило разомкнуть руки и почувствовать, как тепло, исходящее от дочери угасало, грусть серым камнем повисала на шее. И пусть дочка убежала совсем недалеко, частица страха все равно зарождалась глубоко внутри, и избавиться от нее можно лишь очередным объятием и поцелуями в щечки – мир вокруг заполнялся светом, жизнь становилась блаженной, а все проблемы – ничтожными.

Это ли не счастье?

Эмили сладко потянулась.

– Хорошо, встаю, дай мне пару минут, – произнесла она, не до конца проснувшись, гладя Оливию по голове. – Что ты хочешь на завтрак?

– Блинчики! – не задумываясь и секунды, радостно ответила девочка.

– Блинчики, значит? Но ты же их ела вчера. Может, хочешь что-нибудь другое?

Она замотала головой.

– Нет. Я люблю блинчики. – Оливия мило насупилась.

Уголки рта Эмили непроизвольно поползли вверх.

– Хорошо. Блинчики, так блинчики.

– Ура! – Вся хмурость на маленьком лице вмиг растворилась.

– С клубничным джемом, да? Твоим любимым?

– Да!

– Но сначала почисти зубки и умойся, хорошо?

– Ага! – Она уже выбегала из комнаты, но вернулась, обняла Эмили и сказала: – Я люблю тебя, мама.

– Я тебя тоже, милая.

Подтверждая свои слова, мать поцеловала дочь в макушку.

Никаких слов не хватит, чтобы передать, как сильно я тебя люблю.

***

Около двух лет назад

Как люди могут выглядеть столь радостными, держа на руках ребенка, с которым не связаны родственными узами? Они и вправду чувствуют радость или это какая-то игра, где нужно притворяться, что им есть до этого дело? В таком случае, кто судья? Кто определяет, победил ты или нет? И какая награда присуждается за первое место? Титул? Кубок? Может, просто победа ради победы? Чтобы почувствовать себя выше соперника, ощутить превосходство над ним?

Если так, то меня полностью разгромили.

Эмили, стоя у порога, поглядывала, как Марк качает ее дочь на своих огромных, по сравнению с ней, руках. С каждым днем она узнавала о нем что-то новое, видела с другой стороны, не связанной с музыкой. Эмили уже мало помнила того Марка – руководителя оркестра; теперь он словно заботливый родственник, с которым приятно проводить вечера за бессмысленными разговорами.

Он… не притворяется. Он и вправду радуется, держа ее на руках…

Ни малейшего сомнения.

До Эмили донеслись тихие слова, что нашептывал Марк. Нет, то были не просто слова… песня! Он напевал что-то, пока малышка, глядя на его улыбающееся морщинистое лицо, боролась со сном: то медленно прикрывала глаза, то резко открывала их вновь. Но сила колыбельной слишком велика – вскоре она заснула.

Марк осторожно положил девочку в манеж и укрыл одеялом. Убедившись, что ребенок глубоко спит, он, стараясь не создавать лишнего шума, развернулся к выходу и заметил Эмили. Секундное удивление сменилось теплой улыбкой. Марк вышел из детской комнаты и прикрыл дверь. Эмили не сдвинулась с места.

– Все в порядке? – обеспокоено спросил он. – Хорошо себя чувствуешь?

– Да, неплохо, спасибо.

Прошла уже неделя с момента выписки из больницы, но она все равно редко покидала свою спальню и почти не видела дочь (разве что во время кормления). Как объяснила Джессика – это нормальное состояние после родов. И хотя ему показалось это странным (с его женой подобного не случалось), он решил, что лучше довериться в этом вопросе опытной женщине. Некоторые проблемы способны решить только они.

– Мне нужно тебе кое-что сказать. Давай спустимся вниз.

Эмили кивнула.

Рухнув в кресло, Марк посмотрел на нее, устроившуюся на диване. После возвращения, он ни разу не замечал в ней проявления эмоций. Ни радости. Ни грусти. Ничего. В зрачках отсутствовала жизнь. Решив сразу перейти к делу, он сообщил:

– Наш оркестр отправляется в тур.

И тут он увидел. Страх. Выражения ужаса на лице. Словно в голове нажали на переключатель.

– Что? Когда?

– Послезавтра.