Меморандум

А этот обычный парень, как его?.. Алексей Юрин! Да… Алеша, ставший вдруг таким родным, подарил мне, матушке Елене и всем читателям своей замечательной книги столько света, столько благодати!

…Благо-дати, благое, хорошее, доброе — дать, наверное потому, что у самого этого добра с избытком, ведь от избытка сердца открываются уста, и человек говорит, писатель пишет. Пожалуй, теперь хватит на всю оставшуюся жизнь раздавать это радостное благо всем-всем людям. Вдруг я понял, что отныне уже не смогу жить по-старому, мне нужно изменить свою жизнь, так как это сделал Алексей. Но как? В отличие от свободного и умного автора я целиком зависел от Киры и мой разум пребывал в таком состоянии, о котором отец Борис выразился словами: «да какой с тебя спрос»… Надежда была лишь на Божий промысел, который, оказывается, действует во всех, всюду и всегда. Оставалась молитва и терпение.

И еще я понял, что не смогу расстаться с этой книгой. Она мне нужна, как воздух, для ежедневного прочтения. Ведь автор такими простыми словами раскрыл величайшую тайну вселенной! Он первым из родни, из своего окружения, прошел собственный уникальный путь, полный огненных искушений, нечеловеческих скорбей — на грани жизни и смерти — и все для того, чтобы прийти в храм, в Единую Святую Апостольскую Церковь и открыть там, в её святых недрах сокровище, которое не украдут, не растащат, не превратят в пыль, потому что оно хранится в недосягаемой для земных людей вечности и охраняется не людьми, которых можно подкупить и обмануть, а небесными ангелами, мощными, светлыми, божественно-совершенными по своей природе.

Следующие дни, освещенные благодатью, исходящей от книги, проживались на подъеме. Все мне было хорошо, ничего не мешало носить в себе тихий радостный свет — ни простая работа, ни вежливое добродушное общение с дамами, ни легкое похолодание, впрочем, солнечное, пронизанное золотом осени. Все мне стало нипочем, верней, всё стало на пользу — как написал Алексей — «для верующего во Христа всё поспешествует спасению», потому что всюду Божия воля, Его помощь и Его любовь.

Как-то за ужином — центральным событием дня — Кира Львовна спросила:

— Боря, друг мой, а не случилось ли чего с тобой необычного? Уж больно ты улыбчив стал, прямо весь светишься, как влюбленный юноша. — И подозрительным долгим взором прожгла Нину, уткнувшуюся в тарелку с бараньим жарким.

— Да, Кира, случилось, — ответил я, не умеющий лгать и скрывать. — Это книга!

— Что, вправду, такая интересная книга? Да ты и раньше читал, как говорила Людмила, но таким счастливым не был.

— О, эта книга — моя, понимаете? Это как… не помню точно, кажется, называется в унисон… пришлась. То есть, там каждое слово будто именно для меня написано.

— Ах, вот что, — облегченно вздохнула Кира. — Если позволишь, я при случае тоже пролистала бы…

— Конечно, Кира, и ты, Нина, вы можете ее читать, только не получится «пролистать» — она захватывает полностью. Я только закончу ее переписывать… Мне ведь ее вернуть нужно, я обещал.

— Да зачем же вручную, Боря? — удивилась Кира. — Есть же техника. В моем кабинете на столе компьютер, сканер, принтер — всё, что нужно для копирования. Приходи, я научу тебя, помогу, и ты сделаешь столько копий, сколько нужно.

— Вот спасибо! А я и не знал, что есть такая техника.

— Наверняка знал, только после ранения забыл.

У Киры участок делился на две части: рабочую и для отдыха. На рабочей Нина сажала овощи, зелень, ягоды; а на той, что для отдыха, Кира отдыхала. Меня она попросила соорудить пристройку к летней столовой — нечто вроде веранды, только по ее собственному замыслу. Я набросал чертежи, потом несколько раз Кира их правила, наконец, мы пришли к общему мнению — и вот из-под моих рук стало выходить нечто странное и замысловатое: половина веранды была крытой и остекленной, другая половина — открыта всем ветрам и, главное — солнцу. Всё это Кира называла: «элемент комфорта» и очень гордилась своим изобретением. После окончания строительства, я окрасил конструкции и был направлен на новый объект: забор — необходимо было заменить подгнившие стойки на новые. Потом хозяйка показала покосившееся крыльцо и расшатанный стол в беседке.

Кира Львовна выходила к завтраку всегда наряженная, в бусах, с брошью, на высоких каблуках — да так и ходила, как барыня, весь день. Всегда вежливо улыбалась и старалась быть со всеми приветливой. Только однажды я все-таки разозлил ее.

В то утро Кира собралась в город по срочному делу. Водитель оказался занятым — он повез в город другую даму, а Кира садиться за руль профессорской машины отказывалась: после аварии, в которой она получила перелом бедра и пролежала два месяца в больнице, у нее появился панический ужас от одного вида руля и педалей. Так что пришлось вызвать такси. Нину она взяла с собой, так что я остался «беспризорным».