Мемуары белого медведя

Хонигберг уселся рядом с Маркусом, который вмиг приободрился и спросил с непритворным участием:

— Ты что, только проснулся? А я уже не знал, что и думать. Решил, что ты от нас сбежал. — Маркус положил руку на плечо Хонигберга.

Своим артистическим взлетом я обязана цензуре. Мне исполнилось двадцать шесть лет, работницей я была не особенно усердной, а скорее медлительной, как ослица. На мое счастье, новая афиша нашего цирка не подверглась острой критике культурной полиции, как мы ее называли. У нас в цирке служил молодой клоун по имени Ян. Говорили, что директор доверяет ему все решения, для принятия которых нужно точно понимать цифры и буквы. В те времена я отвечала за уборку помещений и оборудования, а также заботилась о зверях и детях. Однажды в ночь полнолуния я искала одного ребенка-лунатика, который выбрался из кровати, и заметила в фургоне-конторе огонек фонарика. Предположив, что пропавший ребенок прячется там, я подошла к окну и вдруг услышала голос Яна. Он звучал совсем не так, как обычно, а очень твердо и уверенно. Затем я различила голос директора, который то ли соглашался с Яном, то ли что-то уточнял у него. В любом случае, директор говорил с клоуном на равных. Я не стала уходить, хотя и не собиралась подслушивать их разговор. Ян втолковывал директору, точно учитель на уроке:

— Если тебя спросят о смысле афиши, не забывай подчеркивать, что мы намеренно поместили в центре важную фразу: «Цирк — это искусство, которое происходит из жизни народа». Цитата из Луначарского.

В голосе Яна слышались надменные нотки.

— Уж больно заумно, — протянул директор. — Сомневаюсь, что публика станет брать билеты на представление с такой рекламой.

— Да, предложение стоит в середине афиши, но оно не бросается в глаза, потому что цвет шрифта не сильно контрастирует с фоном. Взгляд среднестатистического зрителя падает сначала на название мелким шрифтом: «Цирк Буша». Это скорее логотип, чем слова. Человеку свойственно автоматически связывать логотип с той или иной эмоцией. Как картинку, как фирменный знак кока-колы. Взгляд перемещается на золотого льва и девушку в откровенном купальнике. Все это — исключительно вопросы оформления. Зрением можно манипулировать. В нашей стране психология потребителя практически не исследована. Проверяющие точно не разгадают нашу стратегию. Тот, кто увидел афишу, откликается на нее чувствами и идет на представление, но никто не упрекнет нас в том, что цирк зарабатывает деньги каким-то декадентским образом.

— Знаешь, эта девица выглядит как стриптизерша.

— Если проверяющие скажут, что у нее слишком декадентский вид, просто отвечай, что это отсылка к олимпийской форме наших спортсменок-пловчих. Номера с хищниками — это спорт, руки и ноги должны быть свободны, иначе жизнь представителя рабочего класса подвергается опасности.

— Кого ты относишь к рабочему классу?

— Всех, кто служит в цирке. Разве это нелогично?

Директор, который обычно не упускал случая, чтобы продемонстрировать свою власть, вел себя с Яном как подчиненный. Причину этого я узнала позднее.

Несколько дней спустя к нам явились люди со строгими взглядами. Они неустанно утирали со лба пот. Я продолжила заниматься лошадьми, решив, что меня их визит не касается. Однако директор вместе с посетителями приблизился ко мне с таким величественным видом, будто схватил за загривок кролика и поднял его, чтобы показать покупателям. Мужчины окружили меня и осмотрели с ног до головы. Директор самодовольно произнес:

— Вот девушка, о которой я вам только что рассказывал. Сейчас у нее затрапезный вид, потому что она наводит чистоту в стойле, но, сами видите, она хорошенькая и спортивная. Сейчас мы нарядим ее в сценический костюм. Вы будете так любезны немного подождать? А пока мы готовимся, вы можете снаружи пропустить по глоточку.

— По глоточку, — повторил Ян и ловкой клоунской рукой сделал жест, будто опрокинул в себя рюмку водки.

Мужчины громко рассмеялись. Глаза Яна оставались холодными.

Чуть позже я наконец узнала подоплеку этого фарса: цензурное ведомство сочло нашу афишу подозрительной и теперь мучило директора каверзными вопросами. Один из них звучал так:

— Почему на афише изображена эта декадентская девица? Ведь типичный дрессировщик — это худой седоволосый мужчина…

Директор замешкался с ответом, но тут Ян быстро протянул свой спасительный язык:

— Что ж, пришло время рассказать вам кое о чем. Впрочем, мы только рады. Пожалуйста, сохраните в тайне то, о чем сейчас узнаете. У нас в цирке есть талантливая девушка, которая украсит следующий сезон неожиданным дебютом в качестве дрессировщицы хищников. В данный момент она параллельно занимается уходом за цирковыми зверями, чтобы лучше изучить их повадки, но, если все пойдет хорошо, в будущем сезоне станет выступать на арене. Вот это изображение в углу афиши и есть завуалированный намек на ее номер. Разумеется, мы пока не знаем, как у нее пойдет дело. С хищниками ведь никогда нельзя быть ни в чем уверенными на сто процентов.