Мемуары белого медведя

В день первой репетиции профессор сказал мне:

— Ты должна любить только растительноядных животных. Если переметнешься к кому-то из плотоядных, судьба будет играть с тобой в коварные игры. Посмотри, разве он не прелесть? Ослы очень разумны и ничего не боятся. Другими словами, они идеально подходят для дрессировки.

Профессорский ослик носил имя Платеро. Люди полагаются на зрение. При первой встрече они рассматривают фигуру, одежду или лицо нового знакомого. Ослы, напротив, внимательно относятся к тому, какой вкус может предложить им человек. Профессор объяснил, что при знакомстве я должна угостить ослика морковкой, и тогда при следующей встрече он первым делом вспомнит о морковке. Я поднесла морковку к морде Платеро. Он с аппетитом схрумкал угощение, затем поднял верхнюю губу и горделиво продемонстрировал мне зубы. Казалось, он беззвучно смеется. По этому смеху было не понять, веселится ослик или над кем-то потешается.

— Правда же, он смеется просто великолепно? Смеясь, осел удаляет с зубов остатки еды. Если угостить его чем-нибудь липким и заговорить с ним незадолго до того, как он закончит жевать, выйдет потешно. Сейчас покажу.

Профессор протянул Платеро морковку, обмазанную повидлом, и спросил:

— Ты ведь не насмехаешься надо мной, правда? Платеро осклабился и пошевелил губами, причем сделал это в самый правильный момент.

— Комбинируя подобные сценки, можно составить номер.

— Я и не знала, что вы проделываете такие трюки!

— Политики используют кнут и пряник, чтобы манипулировать народом. Мы используем свой мозг, чтобы управлять действиями зверей.

Профессор изогнул верхнюю губу в точности как его питомец и рассмеялся.

— Из одного только труда не родится искусство. Делай то, чего можно добиться без усилия и естественным образом. Если твое искусство кажется публике колдовством, а не тяжелым физическим трудом, значит, ты все делаешь верно.

Мне почудилось, будто Платеро кивнул, но то был лишь отблеск озорного солнечного луча.

Глаза ослика, прикрытые длинными ресницами, светились так мягко, что я даже поежилась. Неужели вегетарианцы никогда не приходят в ярость? Не пытаются разодрать друг друга на части? Меняется ли характер человека, если он становится вегетарианцем?

Близилась премьера, и мы старались изо всех сил. Мы никогда не останавливались и всегда смотрели вперед, мы продолжали работу, не давая себе ни дня отдыха. Платеро уже владел необходимой техникой, а вот мне предстояло еще многому научиться. Я как могла пыталась подражать профессору, и все же до него мне было еще очень далеко.

Мы ставили в ряд большие картонки с написанными на них числами. Я спрашивала Платеро: «Сколько будет дважды два?» Он подходил к картонке с изображением четверки. Эта картонка была намазана морковным экстрактом, другие — нет. При всей простоте этого трюка мне еле-еле удалось добиться от ослика, чтобы он каждый раз приближался к одной и той же картонке.

— Может статься, что осел предпочтет другую картонку, даже зная, какая из них пахнет морковью. Человек иногда тоже намеренно делает что-то в ущерб себе и отказывается от вознаграждения. Поэтому, сколько бы вы ни тренировались, номер все равно может провалиться. Примерно каждый десятый раз что-то идет не так. Следовательно, нужно найти ответ на вопрос — как добиться того, чтобы эти десять процентов неудачи происходили не на арене. Знаешь как?

Я покачала головой, отчего собственные волосы погладили меня по щекам.

— Тебе необходимо достичь определенного состояния души, в котором не существует отказа. Ты расслаблена, будто дремлешь весенним днем на берегу озера, но голова у тебя ясная. Ты беззаботна, но внимательна. Тело работает как сенсор, воспринимает все, что совершается вокруг тебя, но это нисколько не отвлекает тебя. Ты реагируешь на все автоматически, поскольку ты — часть происходящего. Ты действуешь без какого-либо намерения, но всегда правильным способом. На арене ты должна сама приводить себя в это состояние. Тогда у тебя все будет получаться.

Каждый раз, когда я давала Платеро задание умножить два на два, он подходил к картонке с четверкой. Однажды, увидев, что в зал вошел директор, я решила продемонстрировать результаты своей работы. Я ласково погладила ухо Платеро и спросила, сколько будет дважды два. Ослик не двинулся с места. Профессор с безучастным лицом сидел на деревянном ящике в углу репетиционного зала, не желая помогать мне. Я повторила вопрос, еще раз потрепала ослика по уху, но Платеро не сделал и шагу в сторону карточек. Директор разочарованно вздохнул и ушел. Мне хотелось зареветь во весь голос. Чуть позже профессор заметил как бы между прочим:

— Ты погладила ухо Платеро. Обычно ты этого не делаешь. Он хотел, чтобы ты продолжала гладить его, поэтому стоял рядом с тобой. Он выбрал тебя и отказался от моркови.

— Почему вы мне сразу не сказали?

— А я что, обязан? Я здесь ради удовольствия. Приятно смотреть, как молодежь мучается.

— Как вам только не стыдно!