Мемуары белого медведя

Дверь нам отворил широкоплечий мужчина. Я сразу же ощутила незнакомый запах. Господин Андерс уставился на нас, его глаза радостно прищурились. Прежде я никогда не бывала дома у образованного и состоятельного господина. Оробев, я села на кожаный диван с отделкой ручной работы. На серебряной тарелке, точно на картине старинного живописца, лежали ростбиф, хлеб и фрукты. Корнелия натянуто улыбалась и ловко жонглировала словами. Время от времени она бросала на меня заговорщицкие взгляды. По-видимому, Корнелия загипнотизировала господина Андерса. Я не могла найти другого объяснения тому, что он пообещал работу девчонке, которую видел впервые в жизни.

В цирк я не попала, но мания преследования перестала меня беспокоить. Мать пришла в восторг, узнав, что меня взяли работать на телеграф. Теперь я государственная служащая, раз работаю в учреждении, и не важно в каком, главное, что это означало безопасность, которой не сыщешь в цирке, толковала мне мать. Однако впоследствии цирк тоже стал государственным учреждением, после чего и клоуны, и дрессировщицы хищников вроде меня стали государственными служащими.

«Я обещала, что запишу твою биографию, а сама только и делаю, что записываю свою собственную. Прости». — «Ничего страшного. Для начала тебе нужно перевести в слова свою историю. Тогда в твоей душе освободится место и для медведицы». — «Ты что, планируешь войти в меня?» — «Да». — «Мне страшно».

Мы рассмеялись в один голос.

Я стала государственной служащей и целыми днями колесила на велосипеде. Через месяц меня можно было без труда узнать по мышцам бедер и икр. Я научилась ездить быстро, экономила время и периодически останавливалась в парке или посреди улицы, чтобы поупражняться в велосипедной акробатике.

Однажды я попыталась сделать стойку на голове во время езды на велосипеде.

— Для этого нужен велосипед особой конструкции, — сказал мне прохожий.

Мне захотелось поговорить с ним, но он уже исчез. Я начинала кожей ощущать присутствие публики. Если у меня оказывался хотя бы один зритель, мои занятия превращались в настоящую репетицию. А раз дело дошло до репетиций, нельзя было исключить, что однажды оно может дойти и до премьеры.

Я тренировалась все усерднее. Однажды родственник моего шефа увидел, как я с грохотом скатываюсь на велосипеде по каменным ступеням. Начальник устроил мне нагоняй за то, что я порчу велосипед.

— Вы работаете не в цирке. Больше так не делайте. Понятно?

Неожиданно я поймала себя на мысли, что уже давно не слышала слова «цирк». Все верно, телеграф — это не цирк, а я хочу работать именно в цирке.

Но я не успела начать новую жизнь в цирке, потому что разразилась война.

«Завидую жителям Северного полюса. Там нет войн». — «Да, войн там нет. Однако к нам заявляются люди с оружием. Они стреляют в нас». — «Почему?» — «Не знаю. Я слышала, люди наделены охотничьим инстинктом. Но в инстинктах я не разбираюсь». — «Видишь ли, в прежние времена охота была нужна людям для выживания, сегодня это не так, однако они не могут остановиться. Вероятно, человек состоит из множества бессмысленных действий. По этой причине он уже не понимает, какие действия ему жизненно необходимы. Им манипулируют отголоски воспоминаний».

Однажды во время войны мой отец вернулся домой. Я заметила, что перед нашими окнами прохаживается какой-то человек, и мне вдруг в голову пришла мысль, что это может быть мой отец. Он сделал мне знак глазами: следуй за мной. Я побежала за ним. Очутившись на берегу речки, мы уселись на землю. Я посмотрела на его пожелтевшие пальцы, в которых он держал короткую сигарету.

— В детстве я мучил животных, как некоторые взрослые мучают своих детей. Убивал зверей. Воткну, например, нож в сердце кошке и спокойно наблюдаю за тем, как она умирает. Мне было важно не потерять самообладание. Мне всегда требовалась новая жертва, и как-то раз я убил казенную лошадь. Люди из армии решили, что таким образом я выражаю протест против войны.

Я сообщила матери о встрече с этим человеком. Она разозлилась и накричала на меня, утверждая, будто я все выдумала.

— Не может быть, что твой отец все еще жив. Не смей никому рассказывать эти глупости.