Мемуары белого медведя

Мы с Барбарой решили показать в самом конце одну сценку, о которой не сообщили ни Панкову, ни Маркусу. Мы репетировали ее в нашем общем сновидении. Я боялась, что все это приснилось мне одной, и гадала, что буду делать, если вдруг посреди представления выяснится, что это был только мой сон. От этой мысли сладкий вкус сахара пропадал изо рта, и я чувствовала, как деревенеет моя спина.

Наконец пришла наша очередь. Рука об руку мы с Барбарой вышли на арену. Публика воодушевленно захлопала, хотя еще ничего особенного не происходило. Я села на пол, довольно близко к публике, и вытянула ноги, как человеческий ребенок. По команде Маркуса на арену вышли девять медведей. Трое самых спортивных балансировали на синих мячах, остальные шестеро ждали в сторонке. Барбара щелкнула хлыстом. Трое на мячах ловко перекатили их, развернулись и показали публике свои белые спины. Зрители почему-то расхохотались, а Барбара низко поклонилась. У меня не было времени разбираться, почему белые задницы белых медведей вызвали у публики смех.

Маркус подтащил сани и впряг в них двух медведей, точно ездовых собак. Барбара встала в сани, взяла в руки поводья. Когда ее хлыст свистнул, сани легко заскользили, проехали вокруг железного моста. Затем все девять медведей забрались на мост и по следующему удару хлыста дружно поднялись на задние лапы. В этот момент оркестр заиграл танго. Я медленно встала, подошла к Барбаре и сделала шаг в ритме танго. Мне казалось, я танцую мастерски. Когда мелодия танго закончилась, мне дали сахар, мы с Барбарой повернулись к публике и поклонились. На этом официальная программа завершилась.

Я нервничала, пока не увидела, как Барбара кладет себе на язык кусочек сахара. Наконец я поняла, что все это время нам действительно снилось одно и то же. Встав рядом с Барбарой, я незаметно поправила свое положение в пространстве. Важен был каждый сантиметр. Я была вдвое больше Барбары, так что мне предстояло наклониться очень низко. Вытянув шею, высунула язык и слизнула им кусок сахара с языка Барбары. Она подняла руки, и зал взорвался аплодисментами.

В дальнейшем мы часто показывали эту сценку, потому что она, при всей своей скандальности, не подвергалась цензуре. Цирк назвал наш номер «Смертельный поцелуй», позаимствовав это выражение из газеты, которая так озаглавила статью о нас. Входные билеты разлетались мгновенно, нас звали на гастроли в разные города Востока и Запада. К моему удивлению, нас даже пригласили на турне по США и Японии.

Во время заграничных гастролей мы столкнулись с неожиданными сложностями. В Соединенных Штатах эпизод с поцелуем запретили показывать из соображений санитарно-гигиенической безопасности. Джим, глава агентства, которое организовало наш выезд за океан, был потрясен не меньше нашего, поскольку билеты раскупили еще на этапе предварительной продажи; было очевидно, что людям интересно посмотреть на смертельный поцелуй. Учреждение, отвечавшее за соблюдение гигиенических норм, заявило, что у меня слишком много аскарид в животе. Услышав это, я настолько разозлилась, что хотела обвинить это учреждение в оскорблении чести. Я не допущу, чтобы какие-то органы власти предписывали мне, сколько у меня в животе должно быть аскарид! Каждое животное само знает, какому количеству паразитов оно позволит поселиться в своем животе, чтобы оставаться здоровым!

Позднее Джим объяснил нам, в чем, собственно, было дело. Он сказал, мы не должны слишком винить это санитарное ведомство, потому что на него надавила некая фундаменталистская религиозная группа, которая была против нашего поцелуя. В одном из множества писем с угрозами якобы говорилось: «Сексуальные фантазии о медведях свойственны германскому варварству». Автор другого письма утверждал: «Декадентская коммунистическая культура унижает достоинство человека». Тогда я уже знала, что в каждой стране есть религиозные экстремисты с чрезмерно развитым воображением. Но в данном случае говорить о сексуальной фантазии было явным преувеличением.

Мы с Барбарой всего лишь играли кусочком сахара и языками. По-видимому, предположение, что порнография существует у гомо сапиенсов в голове, является верным.

Во время выступления я очень радовалась, когда видела в зрительном зале ребятишек. Они таращились на нас, разинув рты. В Японии мы получили письмо с такими словами: «Должно быть, очень утомительно надевать медвежью шкуру в такую жаркую погоду и выступать на сцене. От всего сердца благодарю вас за чудесный номер! Наши дети были в восторге». Похоже, кое-кто из зрителей не поверил, что я настоящая медведица. К счастью, никто не заглянул в гримерную с просьбой, чтобы я сняла медвежью шкуру.

В одной американской газете появилась большая фотография Барбары. В Западной Германии мы тоже имели успех, но некоторые хмурые лица среди тамошней публики в зрительном зале отвлекали меня. Когда мы вернулись из турне по капиталистическим странам, нас встретили со странными улыбками. Один из коллег сказал:

— Вы не остались в эмиграции.

Барбара обняла мою голову и спросила: