Мемуары дьявола

— Дядюшка привез малайца с Борнео{256}, желая как-то приспособить его к делу: он пробовал его в качестве грума, кучера, камердинера и бог знает кого еще. Ничего из этой затеи, конечно, не вышло, и дядюшка оставил дикарю только одно поручение: чистить и вощить сапоги. По правде говоря, господин Риго относится к нему скорее как к дрессированной обезьянке, и за хорошее поведение и добросовестное выполнение возложенной на него задачи Акабила получает от дядюшки стаканчик рома, до которого тот уж очень жаден. Сегодня ему, видимо, забыли выдать утреннюю порцию, а потому он уволок первые попавшиеся сапоги, вычистил их и торжественно поднес владельцу, дабы получить законное вознаграждение.

Луицци ничего не оставалось, кроме как удовлетвориться таким объяснением, хотя присутствие малайца в доме Риго вызывало у него какое-то смутное удивление, и вся эта история с сапогами почему-то беспокоила барона, причем он никак не мог понять, из-за чего именно. Тем не менее он продолжал свои наблюдения за всем происходящим, забавляясь мучениями мэтров Маркуана и Фурнишона, так и не определивших, за кем же им лучше ухаживать, а потому распинавшихся попеременно то перед матерью, то перед дочкой, в то время как господин де Леме отдавал предпочтение госпоже Пейроль, а адвокат старался держаться поближе к Эрнестине. Явное невнимание последней к немногим словам Луицци вынудило его тщательнее присмотреться к Эжени, и он подметил ее правдивый, серьезный и возвышенный характер, почтительность и мягкость в отношениях с матерью и дочерью и полное достоинства смирение перед нелепым положением, в которое поставил ее дядюшка. Однако Луицци уже почти сделал свой выбор: он понял, что даже если действительно встретит здесь ангела во плоти, то вряд ли ему, еще молодому, красивому, элегантному и богатому, стоит входить в подобную семью, и решил назавтра же покинуть Тайи. Его несколько смущало только предстоящее в этом случае объяснение с господином Риго, но хозяин дома сам предоставил ему великолепную возможность для этого. После обеда хозяин попросил мужчин задержаться, дабы откупорить сообща несколько бутылочек вина. Едва дамы удалились, он заговорил:

— Господа, я прекрасно понимаю, зачем вы здесь: можно выиграть пару миллионов, и все вы к этому стремитесь.

Все, кроме Луицци, протестующе вскрикнули; барон же, еще более утвердившись в своем недавнем решении, оставил за собой право при удобном случае достойно ответить на оскорбительное заявление.

— Я сказал вам всего-навсего, что вы хотите заработать пару миллионов — что в этом такого? Так что не стройте из себя недотрог, а слушайте дальше.

— Вы, папаша Риго, — большой весельчак, — сказал адвокат, наполняя бокалы.

— Да-да, шуточка просто отменная, — поддакнули остальные, чокаясь с бывшим главнокомандующим армейских кузнецов.

— Так вот, господа, я должен сообщить вам одну весьма приятную вещь. Я начинаю уставать от нашествия оравы женихов — жениться не могут, а съедают и выпивают столько, что сил никаких нет. А потому должен вас предупредить, что я предписал племянницам в течение суток сделать свой выбор. Вот вы все передо мной — красавцы, да и только, разного возраста и разных профессий. Я отлично осведомлен на ваш счет, и все вы одинаково меня устраиваете. Так что определяйтесь и делайте свой выбор, но уж, будьте любезны, попытайтесь угадать точно, ибо я подтверждаю, что даю два миллиона приданого, но тот, кто промахнется, не получит ни су.

Юный пэр и адвокат хитро переглянулись, а приказчик и клерк побледнели от разочарования. Господин Риго снова взял слово:

— Завтра вечером выбор будет сделан, послезавтра состоится оглашение о предстоящем бракосочетании, а через недельку мы славно погуляем на двух свадьбах сразу, если только вот господам из Парижа не понадобится какое-то время, чтобы привезти свои семейные документы.

Приказчик и клерк посмотрели друг на друга уже в совершенном смятении; наконец господин Фурнишон, по глупости своей раньше сумевший справиться со смущением, промямлил:

— Могу вас заверить, сударь, я не заставлю вас ждать… Все мои документы при мне.

Присоединившись к всеобщему хохоту, господин Риго обратился к клерку:

— Ну-с, а вы, вьюноша?

— Что ж я, глупее этого индюка, что ли? — напыжившись, буркнул клерк.

— Тэк-с, что касается парижан, то они давно готовы, — подвел итог господин Риго, — нам остается только узнать мнение господина барона…

Мало кому удавалось когда-либо получить столь предметный урок, как Арману, на тему человеческой жадности. На какие только унижения не готовы пойти люди корысти ради! Душа его взбунтовалась против подобной низости, и, заступаясь за попранное человеческое достоинство, он ответил:

— Речь идет о самых святых узах, о самом важном обязательстве в жизни, и я никогда не пойду на столь постыдную сделку. Так что, господа, можете спокойно продолжать гонку за приданым, я вам мешать не собираюсь.