Мемуары маркизы де Ла Тур дю Пен

Тем временем ее муж отправился в Вену, участвовать в составе французской делегации, возглавляемой Талейраном, в работе конгресса, вершившего судьбы Европы. Там участников «танцующего конгресса» и застало известие о высадке Наполеона в бухте Жуан. Наша героиня очень точно обрисовала поведение стран-победительниц, до этого буквально грызшихся на конгрессе: «Каждый бежал со всех ног, и державы, всегда готовые стать врагами, помирились перед лицом общей опасности. Все уже думали только о том, как заставить Францию дорого заплатить за прием, оказанный ею своему герою, который сделал ее столь могучей и славной и в то же время приобрел ей столько врагов».

На этом дневник маркизы де Ла Тур оканчивается. Она проживет долгую жизнь; ее старший сын погибнет на дуэли, а обе дочери умрут от туберкулеза. После Июльской революции 1830 г. и восшествия на престол Луи-Филиппа Орлеанского ее муж-дипломат подаст в отставку, как и многие легитимисты, сторонники свергнутого короля Карла Х. Младший сын Эймар за участие в 1832 г. в неудавшемся легитимистском заговоре герцогини Марии Каролины Беррийской, невестки короля Карла Х и матери его внука, герцога Бордоского, будет заочно приговорен к смерти. Ему удастся покинуть Францию, и родители присоединятся к нему в эмиграции. В 1837 г. Люси похоронит мужа, а сама умрет в Пизе 2 апреля 1853 г. в возрасте восьмидесяти трех лет.

На страницах этого дневника упоминается еще много других известных имен: это и «железный герцог» – герой Ватерлоо Артур Веллингтон, с которым Люси была знакома с детских лет; и невероятная Жермена де Сталь, властительница дум тогдашней Европы; и маркиза Виктория де Ларошжаклен, вдова одного из лидеров Вандейской войны Луи дю Вержье де Ларошжаклена, оставившая воспоминания об этой войне. Все эти и многие другие исторические персонажи ждут вас на страницах этой книги, написанной просто женщиной и матерью, хоть и настоящей маркизой, жившей в эпоху грандиозных потрясений.

Наталия Таньшина

Том I

Глава I

I. Намерения автора. – II. Окружение, в котором прошли первые годы жизни мадемуазель Диллон. – Ее двоюродный дед Артур Диллон, архиепископ Нарбоннский. – Ее отец Артур Диллон, шестой владетельный полковник Диллоновского полка. – Ее мать, придворная дама. – Ее бабка госпожа де Рот: ее высокомерный и несдержанный характер, ее ненависть к своей дочери. – III. Воздействие этого на мадемуазель Диллон, автора мемуаров. – Ее грустное детство и ранний жизненный опыт. – Ее уберегает от заразы ее служанка, крестьянка Маргарита. – IV. Нравы в обществе в конце XVIII века, перед Революцией. – Состояние и образ жизни архиепископа Нарбоннского. – Наряды мужские и женские. – Обеды и ужины. Балы, более редкие, чем теперь. – V. Замок Отфонтен: жизнь, которую там вели. – Людовик XVI ревнует к славе отфонтенской охоты. – В десять лет мадемуазель Диллон ломает ногу на охоте. У ее постели для нее разыгрывают театральные пьесы, ей читают романы. – Зарождение у нее вкуса к творениям воображения. – VI. Поездка в Версаль в 1781 году. – Бал гвардейцев-телохранителей по поводу рождения первого Дофина. – Сопоставление этого блестящего благополучия и последующих несчастий. – Королева и дамы семейства Полиньяк. – Дружеские чувства королевы к госпоже Диллон. – VII. Генеалогический очерк о семействе Диллонов, владетельных полковников полка, носившего их имя. – Краткая история Диллоновского полка.

I

1 января 1820 г.

Когда кто-то пишет книгу, это почти всегда делается с намерением, чтобы ее прочли до или после смерти автора. Но я пишу не книгу. Что же тогда? Просто дневник моей жизни. Для не слишком интересного рассказа об одних только событиях хватило бы нескольких листков бумаги; если же составлять историю моих взглядов и чувств, дневник моего сердца, то это дело более трудное, ведь чтобы нарисовать свой портрет, надо познать себя, и не в пятьдесят лет следовало бы начинать. Пожалуй, я стану говорить о прошлом и расскажу о своих молодых годах, отдельными фрагментами и без особого плана. Я не претендую на исповедь; но все же, хоть мне и претит предавать гласности свои ошибки, я хочу показать себя такой, какая я есть, какой была прежде.

Я никогда ничего не писала, кроме писем к тем, кого люблю. У меня нет ни особого порядка в мыслях, ни методичности. Память моя уже сильно ослабела. Воображение иногда заносит меня так далеко от предмета, которым я хотела бы заняться, что бывает трудно связать обратно нить повествования, разорванную этими блужданиями. Сердце мое еще так молодо, что мне приходится посмотреть на себя в зеркало, чтобы убедиться, что мне уже не двадцать лет. Воспользуемся же тем теплом, которое во мне еще остается и которое немощи возраста могут истребить в любой момент, чтобы поведать о некоторых обстоятельствах жизни бурной, но, возможно, гораздо менее омраченной событиями, ставшими известными публике, чем тайными горестями, в которых я давала отчет одному лишь Богу.

II