Мемуары Остарбайтера

Я извинился перед ним и сказал: «Тов. Капитан, Бога не надо видеть. Его надо чувствовать не в зависимости от партийности, а по-человечности. Я не пропагандирую религию в своём коллективе, а говорю только Вам потому, что Вы спрашиваете. Вот тов. Сталин, он первый руководитель в нашей стране и первый большевик. Он поверил в Бога, разрешил открыть церкви и молиться разрешил людям Богу, чтобы Красная Армия разбила немцев, так как почти в каждой семье или у родственников кто-то воевал. Да Вы и сами, наверное, верите в Бога, только боитесь признаться в этом».

Он говорит: «Ладно, ладно, закроем эту тему, а то с тобой поговоришь и верующим станешь». Мы оба рассмеялись. Он встал, и я вскочил по команде смирно, а он говорит: «Я рад, что ты живой остался, доложу о нашей встрече подполковнику». Я добавил, и привет от меня передавайте. Он сказал: «Обязательно». Пожал мне руку, и я откозырял ему.

Я ещё какое — то время стоял и у меня пробежал мороз по телу, когда вспомнил нашу первую встречу с ним под Познанью, в подвале.

Подошли ребята и мы пошли к машинам и поехали по полкам.

На второй день я провёл политинформацию о Потсдамской конференции, о том, что союзники не выполняют её решений. Если мы в своей зоне взорвали все военные заводы и фабрики, то они сделали наоборот, сохранили всю индустрию военной промышленности, и их позиция стала противоречивой Советскому Союзу.

Обстановка между союзниками ухудшалась тем, что они начали политику о воссоединении трех зон в одну с названием ФРГ — Федеративная Республика Германии, с восстановлением в ней капитализма, тогда как Советский Союз хотел сделать на руинах Рейха единую демократическую Германию.

В будние дни я проводил время в подразделение, среди боевых расчётов роты. Особое внимание уделял команде своего БТР и отстающим командам.

Во время тактических учений вместе с парторганизацией роты (секретарь старшина Гудз Федор), выпускали боевые листки, где отражали ход событий во время учений. Особое внимание уделяли росту численности комсомольской организации, в чём заинтересовано было и командование роты, и парторг.

Тактические учения нашей 8-й Гв. армии проходили в Ордруфе, на бывшем полигоне немецкой армии, с укрепленными оборонительными линиями ДОТАМИ и ДЗОТАМИ, полосами препятствий, где мы в 1948 году заняли первое место в полку. Далее год проходил в серых буднях.

Теоретические, практические занятия и несение караульной службы, политучеба, а тактические учения с боевой стрельбой нам вносили разнообразие, и мы с радостью, по боевой тревоге, на них выезжали.

В 1948 году, летом, мы готовились к будущим учениям в масштабе фронта.

Конец 1948 года и встреча Нового 1949 года проходила в клубе полка с торжественным собранием и отчётным докладом начальника штаба полка по итогам года.

После концерта художественной самодеятельности был праздничный ужин в столовой.

Помню, зима была холодная и на постах, на открытом воздухе, часовым выдавались валенки, тулупы и шерстяные двухпальцевые рукавицы. Наш расчёт, в том числе и я, нёс караульную службу на посту №1. Охраняя знамя полка. Стояли по команде смирно по одному часу, но он казался годом.

Я решил, чтобы время проходило быстрее, вернуться к воспоминаниям о прошедшем прожитом времени, что было хорошего и что плохого.

Говоря о хорошем, хорошо и вспоминать, а о плохом — то надо вести себя так, чтобы оно больше не повторялось. И был один случай, я его вспомнил, что мог бы погибнуть не на фронте, а глубоко в тылу, работая в комендатуре в г. Познань. В один из вечеров группа гражданских лиц подошла к комендатуре и просились войти в комендатуру лично к коменданту с какими-то важными новостями, но часовой их не впустил. Выстрелом из пистолета часовой был убит и они ворвались в здание, где размещалась охрана. Тревога! Начался бой, в котором мы всю группу перестреляли из автоматов, но четыре человека из 12 были ранены и допрошены.

С нашей стороны из 9 человек один был убит и 5 ранено, в том числе и я легко ранен был, осколком гранаты, в ногу ниже колена, но я в суматохе не почувствовал боли, а почувствовал кровь в сапоге уже потом.

Санитары прибыли, раненых нас перевязали, а двоих отправили в санчасть.

На построение комендант объявил всем благодарность, а раненых, наградил ручными часами.

При допросе немцев узнали, что они сбежали из крепости «цитадель» во время боя и скрывались у местных немцев, а старшие офицеры послали их, чтобы заполучить ключи от «цитадели», которые хранились в сейфе у коменданта. Вот так смерть обошла меня. Ночной час на посту пролетел незаметно.