Мемуары. Переписка. Эссе

Я живу по-прежнему монотонно и вязну в работе, как-то она не горит, а чадит. Было одно очень приятное знакомство, но при печальных обстоятельствах. К нам в Загорянку заезжал Карлос Шерман[466]. Это испанист и переводчик из Минска; стихи он переводит на испанский, прозу на русский, а сам пишет по-белорусски. Отец его из белорусского местечка уплыл в Америку, стал уругвайцем, в 56-м году почему-то вернулся, и юный Карлос из испанца стал испанистом. Сейчас ему, думаю, пятьдесят, видимо, он контрабандист из гетто и говорит «таки да» (соединяя испанские фразы). Это было единственное, что он знал по-русски и белорусски по возврате, — ни тропики не вытравили, ни гражданские войны! Мне он очень понравился, но, к несчастью, он болен и, видно, очень. Приехал больной, и с ним случился приступ астмы, такой, что страшно стало.

Он перевел «Осень патриарха» Маркеса (не знаю, читали Вы или нет, но «Сто лет одиночества» наверно). А приехал Шерман со встречи с Маркесом в журнале «Лат. Америка». Я Маркеса очень люблю, но не пошел, предчувствуя, что он, человек умный и лукавый, будет играючи применять маски. Теперь жалею. Маркес начал с того, что вот он писал-писал и вдруг прочел «Превращение» Кафки и понял, чего он хочет сам. Интервьюеры из ТАССа надулись как мышь на крупу. Так Маркес пофехтовал часа три, а потом его умыкнул Евтушенко. Они соседи по фестивалю: Маркес — в жюри, а Евт[ушенко] — в лучшей мужской роли. Маркеса пригласили приехать еще раз в декабре — видимо, на столетие, памятуя его репортажи (он был у нас уже в 57-м году, один из репортажей назвался «Товарищ Сталин может спать спокойно»). С тех пор его приезды как-то откладывались; года два назад уже почти приехал, да по дороге в какой-то газете выразил мысль, что у нас нет социализма. Помню всеобщую горечь. Я тогда же советовал написать ему, что он ошибается: как раз социализма у нас много; есть, конечно, перебои с колбасой и т. д., а этого хватает, пусть приедет и сам убедится. Наверно, так и сделали.

Да, Евтушенко якобы не велел ему приезжать в декабре, по сведениям Шермана, а чтоб приехал летом — и они поплывут по рекам Сибири. Вверх-вниз, вверх-вниз, сначала по одной, потом по следующей и так по всем, со спиннингами, — Евтушенко, Маркес и Стенька Разин — (от Союза), трое в одной лодке, не считая, наверно, Грушко[467]. Зрелище вроде Вознесенского на полюсе, в джинсовых унтах.

Давид Самойлович, спасибо Вам за письмо и очень хотелось бы Вас увидеть! Горячий привет Гале! Дай Бог, чтобы все были здоровы!

[Г.]

№ 5 Д. Cамойлов — А. Гелескулу

12.09.79

Дорогой Толя!

Жаль, что не встретились в Москве. Но были мы всего неделю и всё впопыхах и т. д.

Теперь приедем в конце октября (а Галя с мальчиками даже в середине). Пробудем до конца ноября.

Ваш минский испанист напоминает мне одного персонажа, давно мной придуманного и теперь уже полузабытого. В свое время я, показывая его, сильно потешал своих знакомых. Звали его Моня[468] — уменьшительное от Монтес. Происхождения он тоже был испанского — из Перу. Служил в издательстве курьером и гордился дружбой с Ромен Ролланом, которого называл Рома. Как-нибудь о нем расскажу.

Московские впечатления были печальные.

Навестил я Слуцкого, который почти два с половиной года в психушке облегченного, правда, типа. И теперь, попривыкнув там, готовится к выписке.

Л. К. была у нас. И вид ее не очень мне понравился. Сперва она была бледна, слаба, устала. Потом, за разговором, оживилась, порозовела. Но все же…

Насчет изданий Марии Сергеевны есть ряд осуществимых идей. Во-первых, через месяц надо сдать (пусть приблизительную) рукопись в «Советский писатель». Заботу о ней берет на себя Виктор Фогельсон[469], редактор лучших поэтических книг за последние двадцать лет.

Я обратился к главе московского отделения СП Кузнецову[470] и к секретарю большого СП Р. Казаковой[471] с просьбой написать заявку в Гослит на однотомник стихов Марии Сергеевны (видимо, стихов будет маловато, надо будет включить и переводы). И наконец, есть возможность издать ее переводы в серии «Мастера худ[ожественного] пер[евода]»[472] в «Прогрессе».

Все это запущено в дело, и я займусь этим еще раз по приезде в Москву.

У нас событий (слава богу) довольно мало.

Проработав лето, я устал и хочу полежать на диване и тихо мыслить, о чем-нибудь. Может, что-нибудь и напишется.

В Москве покажу Вам новую книгу стихов, которую (в приблизительном виде) отдал тому же Виктору Фогельсону для дальнейшего прохождения[473].

«Избранное» тоже пока не зарезано[474].

Пишите, милый Толя. Если навестите Л. К., обязательно сообщите о ее здоровье.

Как поживает Наташа?

Привет вам обоим от Гали.

Будьте здоровы.

Ваш Д. Самойлов

№ 6 А. Гелескул — Д. Cамойлову

15.10.79

Милый Давид Самойлович!