Менахем Бегин. Битва за душу Израиля

Начала свою работу Комиссия Каѓана, возглавляемая председателем Верховного суда Ицхаком Каѓаном, в состав которой входили судья Верховного суда Аѓарон Барак и генерал-майор Йона Эфрат. Бегин был приглашен на заседание комиссии для дачи показаний. Изнеможденный, сутулый, но исполненный достоинства, он сел перед комиссией, и его попросили назвать свое имя. Он ответил: «Менахем, сын Зеева-Дова и Хаси Бегин». Это была традиционная еврейская формула, и, называясь таким образом, Бегин хотел, чтобы миру было ясно, кем он является. Он сделал все возможное, чтобы защитить Шарона, — храня верность до конца, однако не прибегая при этом ко лжи. И когда его спросили, прав ли был Шарон, не уведомляя его в полной мере о ситуации в зоне боевых действий, Бегин ответил просто: «Нет»[593].

После четырех месяцев разбирательств комиссия объявила о результатах своего расследования. Было указано, что, хотя никто из израильтян не несет непосредственной ответственности за убийства в лагерях Сабра и Шатила, но Ариэль Шарон является более других «лично ответственным» за случившееся:

Не представляется возможным оправдать то обстоятельство, что министр обороны игнорировал возможную опасность массовых убийств… Он нес ответственность за весь ход военных действий, а также в полной мере отвечал за все связи с фалангистами. Если в действительности министр обороны, принимая решение о допуске фалангистов на территорию лагерей, без контроля над этим со стороны Армии обороны Израиля, не предусмотрел последствий такого шага, могущего привести к несчастью, которое и произошло в действительности, то единственное возможное объяснение случившегося заключается в том, что он пренебрег всеми связанными с этим решением опасениями…[594]

Комиссия Каѓана постановила: «В случае признания такой необходимости для премьер-министра, рассмотреть, следует ли ему применить свою власть в рамках пункта 21 (А)(а) Основного закона о Правительстве, согласно которому „премьер-министр может, проинформировав кабинет министров о своем намерении, освободить министра от занимаемой должности“»[595].

Что же касается роли Бегина во всем этом деле, то Комиссия Каѓана фактически признала, что исполнение функций премьер-министра в настоящее время ему не по силам. «Мы не видим никаких причин освобождать премьер-министра от ответственности за недостаточный интерес к действиям фалангистов на территории лагерей… Отсутствие вовлеченности со стороны премьер-министра в общий ход событий налагает на него определенную степень ответственности»[596].

Тем временем демонстрации протеста перед резиденцией Бегина принимали все больший размах. Одна группа противников войны вывесила плакат, сообщавший о числе погибших солдат. Бегин отказывался даже говорить о том, чтобы запретить протесты. «Это их демократическое право», — сказал он, не забывающий свои выступления против поведения Бен-Гуриона в деле Роберта Соблена[597].