Менахем-Мендл. Новые письма

Короче говоря, так-сяк, колебались они, колебались, туда-сюда, наконец выдавили из себя: «Дело, — говорят они, — пане Зангвил, такое. Вы, по слухам, ищете землю для ваших нескольких миллионов евреев, бедолаг, которые об стенку головой бьются, не имеют ни на что день прожить, ни уголка, где голову приклонить, а у нас, — говорят они, — есть земля, она называется Анголой. Находится она в Африке. Большая, — говорят они, — вот такая! — намного больше вашей Земли Израиля! По сравнению с Анголой вашу Землю Израиля и не заметишь! Может, — говорят они, — мы могли бы с вами заключить сделку?..» Но Зангвил, однако, не дурак, из наших, понимаешь ли: прикидывается дурачком, холоден, как лед, бороду поглаживает[378] и задает им такой вопрос: «То есть, к примеру, скажем, что за сделку?» Говорят они: «Господин хороший! Что же вам тут непонятно? Наши гроши, ваш товар, у нас — земля без людей, у вас — люди без земли[379], вот тебе горшок, вот тебе и ложка! Мы вам предлагаем, — говорят они, — не территорию, а находку, такая попадается раз в сто лет. Это случай, — говорят они, — и вы должны им воспользоваться. Мы отдаем ее вам по сходной цене, дешево, дешевле не бывает, почти даром!..» Это, само собой, было Зангвилу словно бальзам на душу. О чем тут говорить? Он рад, он в восхищении, но показывать, что он доволен, не спешит. Настоящий купец! Начинает прикидываться. Он, дескать, премного благодарен им за предложение, за территорию, но территорий у него, дескать, достаточно, территории — тоже мне забота! Чтоб у него, дескать, таких забот с чем другим не было!.. Мало, что ли, территорий на свете? Возьмите, дескать, Америку… Перебивают они его: «Э! Что вы сравниваете, — говорят они, — Африку с Америкой! Как свинье до коня! То Америка, — говорят они, — а то Африка, страна, текущая молоком и медом! Вы и сами не знаете, — говорят они, — что за редкость эта самая Ангола! Мы, — говорят они, — вам бы ее не отдали за все золото в мире. Но так как наши прапрапрадеды…» Перебивает он их, Зангвил то есть, и говорит: «Ваших прапрапрадедов оставьте в покое. Пусть они, — говорит он, — покоятся себе в раю! В том раю, что они заслужили пред Богом, ведь они это делали, — говорит он, — во имя небес, во имя Господа поджаривали нас на горячих сковородках. И во имя Господа, — говорит он, — вырезали у нас заживо ремни из спины… Ну да это все пустяки! Кто об этом говорит? Я ведь вам сказал, что еврей по природе своей не мстителен и не злопамятен. У еврея короткая память. Что было, то было. Сейчас мы говорим о бизнесе. А бизнес, — говорит он, — есть бизнес. Играем в „шестьдесят шесть“[380] в открытую. Бог вам помог приобрести страну, которая называется Анголой. Я вас не спрашиваю, каким образом — по наследству ли, разбоем ли, — это не мой бизнес. Я знаю лишь, — говорит он, — что ваша держава застряла где-то аж в самой Африке, а вы, с позволения сказать, слегка обеднели, нет у вас ни денег, ни людей, чтобы заселить эту Анголу. Итак, вы желаете, чтобы мы, евреи то есть, приехали и заселили вашу страну. Так, мне кажется, я вас понял?» Видят они, что имеют дело не с мальчишкой. Отвечают они ему: «Чтобы нам настолько же повезло, насколько вы мудры! Однако что вы скажете нам на наше предложение?» Он снова берется за бороду, Зангвил то есть, и обращается к ним: «Что значит „что“? Что я могу вам, — говорит он, — на это ответить? Из этого дела, пожалуй, может выйти толк. Но нам надобно с вами обговорить все условия и еще раз условия! Во-первых, — говорит он, — человек должен видеть, что покупает. Мы прежде должны взглянуть, что за вид у вашей Анголы, где она расположена и чего стоит. Кот в мешке нам не годится. Так в торговле не делается. Далее, вам, извините, придется выдать нам, — говорит он, — бумагу, подписанную и заверенную, что мы являемся там полноправными хозяевами и в рот вам смотреть не должны…» Они спохватываются: «Что значит хозяевами? Хозяева хозяевам рознь. Помещиками будете!..» Говорит он, Зангвил то есть: «Помещиками не помещиками, но распоряжаться мы там будем, как у себя дома. Мы не будем платить вам никаких больших налогов, — говорит он, — не будем отдавать в вашу армию никаких солдат, у нас будут свои собственные солдаты, мы будем говорить на своем языке, открывать собственные школы, хедеры, бесмедреши, в общем, — говорит он, — мы создадим там своего рода Землю Израиля. Усвоили? Отныне, — говорит он, — страна не будет числиться за вами, а за эту землю мы вам заплатим, но, понятное дело, не сразу — у кого нынче столько денег? — а понемногу, когда устроимся то есть, и чтоб мне, — говорит он, — было так хорошо с вами вместе, какое хорошее дело у вас тогда выйдет! Ведь земля, что ей залеживаться? Она пролежит до тех пор, пока ее у вас кто-нибудь не уведет из-под носа, например ваши соседи, французы или же наши англичане в клетчатых штанах…»