Меня нашли в воронке

— А кто ему физиономию разрисовал? — хихикнул Вини. — Ты еще разик ему прикладом засвети — вообще на Геринга похож будет.

— Эй, ду ист фон Шальбург?

Датчанин помолчал, зло глядя в глаза Таругину, а потом опять кивнул.

— Отлично… — обрадовался, играя желваками Еж. — Юра хоть не зря погиб… Тварь немецкая.

Фон Шальбург внезапно вскинул голову:

— Я русский! И русским умру!

— Хы… Русский… Фон Шальбург… Хы… А я тогда папа римский! — немедленно ответил Ежина.

— Да, я русский! — Обернулся к нему штурмбанфюрер.

Дед Кирьян подошел к нему молча, взял за подбородок повернул к себе, посмотрел долгим прищуром…

И плюнул ему лицо. А потом сказал всем, не отводя взгляда:

— Пора! Стемнело уже.

Шальбург чуть побелел от волчьих глаз унтер-офицера, но в ответ лишь промолчал.

— На коленочках, задницу прижимаем к земельке и вперед! Фрица берегите! — сказал дед. И прибавил очень тихо, перекрестившись: — И себя…

И они поползли по изрытому воронками полю…

Глава 12. Наши!

И мы припомним как бывало

В ночь шагали без привала

Рвали проволоку брали языка

Как ходили мы в атаку

Как делили с другом флягу

И последнюю щепотку табака

И. Морозов

— Петер!

— Чего?

— Смотри, кто-то ползет.

Второй часовой осторожно высунулся над избитым бруствером. Луна хотя и шла на убыль, но освещала нейтралку хорошо.

— Пейзаж как в аду. Ни одного ровного места. Где и кто ползет?

— Вон смотри! — первый показал куда-то вдаль.

Из воронки в воронку и впрямь перебегали несколько фигур.

— Раз, два, три… — стал считать второй. — …девять, десять… Словно блохи.

— Кого-то вроде тащат.

— Раненый? Или язык?

— Не поймешь на таком расстоянии.

— Слышишь, Йорген! Дай-ка по ним очередь. Русская разведка, наверное. В их сторону ползут.

— Не дам. У меня патронов мало. Две ленты всего. И стволов сменных пара. Если очень хочешь можешь из карабина пострелять.

— Ты короткую, ну, Йорген!

— Отстань, Петер! Звони лучше обершарфюреру. Может, дадут пару залпов минометами.

— Как скажешь…

— Петер, я вот тебя еще с Копенгагена помню, ты, как был идиотом, так им и остался…

— Да ладно тебе! Герр обершарфюрер? Западный пост. Тут, кажется русские ползут. Нет не сюда. Мимо. К своим позициям. Координаты…

…Больше всего деду хотелось пристрелить сначала упрямого эсэсовца, за то, что тот старательно падал на каждой выбоинке, а потом чертов месяц, который нагло улыбался в половину лунной хари. Однако пока обходилось. Пыхтели, но все-таки волокли оберштурмбанфюрера. По-армейски подполковник, между прочим. Жирная птичка.

Да и на высотке, несмотря на предательство безоблачного неба, немцы сидели тихо. Не замечали, видимо. Тьфу, тьфу! Никогда не бывший суеверным, но верующим, дед все-таки поплевал за левое плечо. Когда втроем — он, Рита и Марина — нырнули в очередную воронку поглубже.

— Что, девчат, запыхались?

— Есть немного, — тяжело дыша, сказала Маринка.

Ритка только размазала грязный пот по лицу.

За ними Леонидыч и танкист, мужики крепкие, волокли фон Шальбурга.

Замыкали группу Еж, Вини, политрук и хромающий доктор. Валера был, как никогда, сердит сам на себя — ломаная нога тормозила всех. Но нейтралка есть нейтралка — первые две группы ушли чуть дальше.

— Все, вперед, курить и спать у наших будем. Терпите, девоньки… — Они по очереди выползли наверх и двинулись дальше.

А Леонидыч и компания скатились как раз в эту.

Дед чуть-чуть подзадержался:

— Как вы? — шепнул он.

— Порядок в танковых частях! — ответил, и тоже шепотом, Таругин, уважавший эту поговорку и старавшийся жить по ней. — Скотина упирается, я уже всю ногу о его задницу отбил.

В этот момент в ночной тишине заматерился в полголоса Еж:

— Какая сволочь противотанковых мин накидала! Я палец сломал!

«Чтобы ты башку себе сломал, скотина колючая!» — Яростно подумал дед. И не только дед…

С высотки хлопнул залп минометов в ответ. Одновременно взлетела и ракета, полнеба залившая ярким светом. Совершенно не думая, инстинктом понимая, что в ближайшей воронке им будет опасно вшестером и, заметив, метрах в пяти воронку поглубже, огромными шагами он прыгнул туда. Вместе с девчонками, подхваченными за шиворот.

И тут же взметнулись фонтаны небольших разрывов.

— Гаубицы? — невпопад спросила Марина.

— Минометы. Маленькие. Будем сидеть тихо — не заденут.

— А я на чего-то мягкое упала… — сказала Ритка. А потом ойкнула…

Дед посмотрел под ноги.

На дне воронки лежали тела пяти убитых наших солдат. Безоружные, но остальная амуниция на месте. Маринка с Ритой попытались, было, подняться чуть повыше, чтобы не наступать на трупы. Но особо близкий разрыв — и они обе взвизгнули и снова свалились на дно.

Дед снял с убитых каски и протянул девочкам. Маринка замотала головой:

— Не, не, не… Я с убитого не возьму, нельзя! — в черных глазах ее плескался страх перед минами и ужас перед мертвыми.