Меня нашли в воронке

— За какую еще родину?

— За русскую. Давай-ка, гражданин-товарищ, ближе к телу. Хотел разузнать с какой диверсией мы сюда вышли? Ни с какой. Вот у меня там в отряде есть боец, его порасспроси на эту тему.

— Какой боец, какая тема?

— Звать его Володей, а отчество Леонидыч. Он тебе больше расскажет — чего и почему. Мое дело его сюда было довести. А заодно… На-ко, посмотри!

С этими словами дед достал из кармана два немецких зольдбуха и аккуратно положил их на стол.

Старший лейтенант взял их и внимательно стал пролистывать:

— Цукурс Герберт, Константин фон Шальбург… Это что? Ничего не понимаю…

— А то, что мы этих сук вальнули. И если б не дело у Леонидыча, я бы там еще фрицев гонял. Первый командир латышской бригады СС, а второй — датской. Датчане, а не немцы перед твоим полком оборону держат.

— Это-то мы знаем, Чай не пальцем… Стой! А других документов? Карты, журнал боевых действий?

— Извини уж, гражданин…

— Александр я, Кирьян Василич. Александр Калинин. Давайте уж без званий, без регалий… Хорошо? По именам? Пойдет?

Дед хмыкнул:

— Давай… Сродственник, что ли старосте-то всесоюзному?

— Даже не однофамилец.

— Хе, епметь… — вспомнил дед любимое винокуровское ругательство. — Так вот, Саша, этих двух мы положили. И вместе с ними еще парочку. Десятков. Фона этого довести хотели, не срослось. Германской же миной и накрыло. Даже разрешения не спросили…

— Давайте по порядку, Кирьян Васильевич. Отряд как собирать начали?

— Как, как… Этим самым об косяк. Внука ко мне приехала. Риточка. Да ты еще поговоришь с ней. Летом приехала прошлым. В июне. Аккурат перед войной.

— Откуда приехала?

— Знамо откуда, из Вятки, то есть Кирова по-вашему, по-советски.

— У вас там сын, дочь?

— Нее… Никого нету. Я ее подобрал в начале двадцатых. Малость повозился и в детдом отдал. Времена тогда голодные были, чай думаю, государство все ж таки лучше позаботятся. А я и загреметь мог под распыл как белогвардеец. Ну ты, старшой, сам понимаешь. Ну вот она там и выросла, а я ей помогал чем мо. Она ко мне на лето приезжала, да… А вот война началась — тут и осталась, уехать никак не могла. Дороги забиты были. Да и беда-то — приехала не одна, с подружкой, тоже детдомовка, Маринка.

Дед врал так вдохновенно, аж всплакнул:

— Немцы потом пришли, я девок прятал. Красивые они у меня. Хорошо хоть хутором жил, не в деревне…

— А в партизаны почему пошли?

Дед помолчал, а потом добавил ржавым каким-то голосом:

— Сожгли немцы деревню. И дом мой сожгли к херям.

— За что?

— За просто так. Чтобы жизнь под ними медом не казалась.

— Понятно… А покажи-ка, Кирьян Васильевич, на карте ваши путешествия!

— Я, мил человек, хоть и унтер-офицер, а в картах мало соображаю. Вызови-ка сюда бойца моего, Андрюшку Ежова, он в картах больше моего понимает. На географа учился, все-таки. Он тебе больше покажет. И вот еще чего. Прикажи-ка чтоб моих накормили. А то ведь без завтрака сидим.

— Тоже верно, — задумчиво сказал старший лейтенант НКВД Калинин. — Сердюк!

— Я! — выскочил здоровенный боец с ППШ., казавшимся легкой игрушкой на широкой груди.

— Приведи сюда Ежова. И дай команду покормить партизан.

— Есть!

— Стой! Еще начштаба сюда позови. И чай тут организуй.

Целый час они ползали по карте пальцами и карандашами. Еж даже охрип немного, показывая и доказывая, что вот тут пройти можно, а вот тут полная задница. Начштаба — майор Хацкилевич — был, конечно, доволен информацией, а вот старлей больше сидел, отмалчиваясь, наблюдая за дедом и Ежом. К какому выводу он пришел не понятно, но когда майор, неся свою карту как драгоценное сокровище, ушел, то добавил тяжело:

— Ну, мужики… Ждем результатов наступления. Мы с этой высоткой уже как неделю бьемся. Если что не так показали, не обессудьте… Даже думать не буду о поводе, чтобы к стенке поставить…

— Да за кого вы нас держите! — возмутился Еж. — Мы же свои, советские, так сказать, люди!

— Вот именно! Так сказать… Сердюк! Уведи Кирьяна Васильевича! А вы, Ежов, останьтесь…

— А чо, а?

— Почему добровольцем не пошел, Андрей? — грустно посмотрел на Ежа Калинин.

— Я ходил! — честными глазами сказал Еж. — только меня не взяли сразу. А потом немец пришел.

— Когда? В средине августа где-то! А что?

— Военкомат-то в Демянске так и стоял на Ленина?

— Ой… товарищ старший лейтенант… — несколько разочарованно посмотрел на старлея Еж. — Вот не надо меня на такие смешные штучки ловить… На улице Первого Мая он стоит. Дом шестьдесят пять. Стоял, вернее. Сейчас пока нету там военкомата. Гестапо там.

— А чего там гестапо делает? — внимательно смотрел на Ежа особист.

— А там сплошное гестапо, товарищ старший лейтенант! — Еже даже нагнулся к столу. — Куда ни плюнь — везде гестапо. На улицу после комендантского часа вышел — расстрел. Картоху не сдал — расстрел, косо на ганса посмотрел — расстрел. Чем не гестапо?

— И почему же тебя не расстреляли?

— А я хитрый, товарищ старший лейтенант!

— Оно и заметно… Из Демянска, говоришь, родом?

— А чо?

— Да так… Сердюк! Следующего давай!