Меня зовут I-45

Он прошел дальше, пару раз свернул. Заметив свет за одной из дверей, осторожно подошел и прислушался. Похоже, в комнате никого не было. Энцо приложил карту к считывателю. Заглянул внутрь и фыркнул, не веря своим глазам.

Голограммы – вот что светилось. Они висели над собранными на столах блокнотами. Двадцать курий планеты, разобранные по уровням. Совсем как неоновые слоеные пироги. На них загорались голубые и алые точки; некоторые улицы и кварталы были выделены другим цветом. Видимо, сферы влияния. Зачем и кому потребовалась такая помпезная презентация? Неужто нельзя обозначить свою территорию без помощи навороченных планшетов и графики?

Семь лет тому назад «Псы Свободы» не составляли трехмерных планов. Их вообще ничего не занимало, кроме грабежа, перестрелок и дешевой наркоты. Но, похоже, под управлением Алариха все изменилось. И, похоже, «псов» неплохо спонсировали.

Он прошелся вдоль столов. Приподнял панель с картой центральной курии, провел под ней рукой и подключился к свободному разъему в корпусе. Изображение курии мигнуло, и вместо него выстроились стройные линии закрытой части уровня. Поверх, на отдельном слое побежали строки данных. Энцо уложил схему в памяти. Система охраны стояла хитрая, не обойти. Он побоялся лезть глубже и просто отключил часть камер. На это знаний хватило.

В западном крыле было обозначено большое помещение. Наверняка склад или кабинет Алариха. Патриции любили хоромы с колоннами и гипсовыми завитушками. Энцо однажды чуть не заблудился в одних, когда грабил.

С этими нехитрыми вычислениями в уме он решил двинуться на запад. Нахлобучил найденную на кресле «песью» бандану, наскоро вытер кровь – чужую и свою – о какую‑то занавеску, которая собирала пыль в углу комнаты, прицепил к поясу жетон и вышел в лабиринт коридоров. Держался спокойно, вовремя сворачивал. Козырнул паре встреченных «псов» – опять в каких‑то формах с жетонами. Они казались выхолощенными, как солдаты новой армии; больше не были группой ребят, занятых выживанием. Рафинированные солдатики. Этого Энцо не понимал. «Псов Свободы» создали не для того, чтобы они стали личной армией одного патрицианского ублюдка.

Может, у них теперь и гимн имелся?

Ближе к складам «псы» исчезли совсем, сменились номерами‑чернорабочими в бежевых униформах. Тремор в ноге с датчиком усилился. Боли Энцо не чувствовал, но температура тела продолжала ползти вверх, отчего мир вокруг подернулся пьяной дымкой. Паршиво. Лекарство прекращало действие.

Связка карт пригодилась снова перед дверью нужного помещения. Энцо дождался, пока в коридоре за спиной не стало пусто, и нырнул в открывшийся шлюз. Там он замер, холодея от крепкого дежавю. Бессознательно даже подался обратно к двери.

Ангар был заставлен криокапсулами. Стальные банки. Они стояли, прижавшись друг к дружке запотевшими боками; три ряда в высоту, пара десятков в длину. За прорезями окон виднелись лица: мужские и женские, все молодые. Все в морозной корке. На экранах под каждым зеленели цифры. Регистрационный номер. Оставшийся срок в днях. Температура внутри капсулы.

Энцо впервые смотрел на них снаружи. Он приблизился к одной и заглянул внутрь, за кайму инея. Над впадиной широкой ключицы крио виднелась татуировка – четырехзначное число. Заметив ее, Энцо коснулся своего плеча. Будто вновь почувствовал ремни, которыми притягивали к ложу.

Он торопливо отступил от капсулы и обвел взглядом склад. Долгие ряды криобочек терялись в глубине ангара. Замороженные «псы», как мясо из консервов. Зачем? Что здесь творилось?

Из тьмы прилетел шорох. Стальное эхо чьих‑то шагов и покашливание. Энцо подался в тень и снял распылитель с предохранителя. Двинулся на звук. Тот доносился из‑за рядов капсул. Негромкий. Один или пара человек.

Запахло кофе и растворимым супом. Растворимым, мать его, соевым супом, запах которого казался диким в ангаре среди замороженных людей. Энцо даже усомнился в собственном нюхе. Но когда он приблизился, глазам предстал всамделишный кухонный модуль.

У которого стоял Аларих. Он что‑то наливал и размешивал; белая тога топорщилась на спине, из‑под нее выглядывала лямка потасканной майки. На мясистой шее под линией волос багровели шрамы.

Тяжело дыша, Энцо наставил на него распылитель. Патрицианский ублюдок никогда ему не нравился. Скользкая тварь. Пальцы горели от желания нажать кнопку спуска, но…

– Где слепая? – спросил он вместо выстрела.

Аларих обернулся и расплылся в улыбке. Развел руки в стороны – словно старого друга узнал. Как будто ждал.

Энцо похолодел. Но в любом случае отступать уже было поздно.

– Энцо! Какой невероятный сюрприз!

– Отвали. Где слепая?

– Какая…

Выстрел пришелся точно в коврик у сандалии. Тот задымился, запахло паленой синтетикой. Аларих смерил дырку взглядом и медленно, держа руки на виду, поставил стаканчик с кофе на стол.

– А ты не шутишь, я смотрю, – сказал с одобрением. – Малая работает. Очень талантливая девочка, ты знал об этом?

Он назвал ее Малой, проклятый урод!