Меняя личности

Карен пыталась принять жалкий вид. Мартин направился к холодильнику и открыл его дверцу. Он вынул оттуда пакет молока.

- Это молоко скисло! - воскликнул он и бросил пакет в раковину.

Он вытащил пиво и кусочек оставшейся пиццы. Затем он направился к шкафу, чтобы взять тарелку под него. Он вынул одну тарелку, затем другую.

- Эти тарелки грязные! - крикнул он, поворачиваясь к Карен. - Иди сюда и помой их. Что бы на них не было ни пятнышка!

Карен быстро подошла к раковине, а ее отец включил горячую воду. Она начала мыть первую тарелку, а Мартин стоял рядом, наблюдая. Над раковиной начал подниматься пар. Он схватил ее за запястья.

- Тебе нужна горячая вода, чтобы вымыть эти тарелки! - он подставил ее руки под кипяток. - Давай, мой их!

Карен морщилась, быстро моя тарелку и отчаянно стараясь не выронить ее, поскольку жжение становилось все невыносимее.

- Приходится учить тебя всему.

Она пыталась справиться со слезами и держать себя в руках, прекрасно зная, что жалобы лишь усугубят ее участь. Мартин выключил воду после того, как она вымыла вторую тарелку. Оборотные стороны ее ладоней пылали красным. Ее отец посмотрел на Карен, которая спрятала руки за спину.

- Почему ты носишь этот коричневый ремень? Разве я тебе не говорил, что коричневый - цвет ниггеров? Ты любишь ниггеров? Ты хочешь их трахать?

Лицо Мартина чуть ли не соприкасалось с лицом его дочери, не способной ни вымолвить ни слова ни пошевелиться.

- Ты ни на что не годная и тебя надо наказать. Пошла в свою комнату и марш в кровать!

В два часа ночи после того, как ее мать вернулась с работы и легла спать, отец Карен и ее дедушка пришли в ее комнату и разбудили ее. Отец держал в руках ее куртку.

- Вставай, Карен, мы идем за мороженым, - произнес он, надевая на нее куртку.

Карен села еще сонная, она не хотела просыпаться, но не сопротивлялась. Двое мужчин провели ее к лестнице, затем в машину дедушки. Они проехали десять минут до химического завода, где ее дедушка днем работал диспетчером.