Меньше, чем смерть

Координационный центр операции «Змеи Тисифоны» тайно окопался в одном из многочисленных пансионатов на побережье океана. Здесь принимали только своих и только по предварительной договоренности. Лорис встретил ее на посадочной площадке глайдеров и увел вглубь территории. Сова с любопытством осматривалась. На первый взгляд санаторий ничем не отличался от десятка таких же комфортабельных мест отдыха у самой кромки воды: по дорожкам гуляли отдыхающие, на пляже резвились загорелые тела. На взгляд же второй становились видными отличия. Резвящиеся тела все как на подбор — крепкие и подтянутые. Женщин мало, детей нет совсем. Зона пансионата словно бы случайно закольцована цепью строений и плотных зеленых зарослей и не просматривается. Конспирация. Внутри кольца — сосредоточенные, собранные сотрудники в белых халатах, внимательные взгляды, редкие посетители с печальной тревогой на лицах — пациенты.

Лорис тоже был печален.

— Не ладится? — осторожно спросила Сова, стараясь не отставать от Лориса в лабиринте незнакомых коридоров и залов санатория.

Он кивнул:

— Три месяца сижу здесь. Клинику забросил. Оставил дома нового врача. Теперь летаю туда два раза в месяц, инспектирую. А здесь — не ладится.

— Эпидемия? — Сова не знала предела его откровенности и была готова к тому, что он откажется отвечать.

— Генетическая катастрофа. Мутация.

Он старался говорить коротко, чтобы не сказать лишнего, но она понимала — ему хочется выговориться.

— Заходи.

Сова с недоумением оглядывала его лабораторию. Видимо, работа и вправду не ладилась — лаборатория была тщательно, до стерильной голубизны вычищена и пуста, приборы выключены.

— Понимаешь, — Лорис не выдержал, — мы ведь до сих пор не знаем причины мутации. Мы повторили опыт твоего Симаргла. — У Совы хватило терпения не возразить на это: «Он — не мой». — Очень помогли данные по Димитре с диска. Мы научились убирать патологию. Но что толку? Это наследуемый признак! Нельзя же перевести всю планету на искусственное оплодотворение.

— Почему нельзя? Земля, например… — начала Сова.

— Это не Земля! — оборвал Лорис. — Здесь кет ни готовых центров рождаемости, ни специалистов в таком количестве, как на Земле. Ну, посчитай сама: с каждым эмбрионом сейчас работают три-четыре человека. Эта работа занимает около недели. И то мы не можем гарантировать результат. Процесс нельзя автоматизировать — все слишком индивидуально. Мы физически не способны обработать весь поток рождающихся на планете. У самого Киферона не было иного пути, как поставить барьер и уничтожать все, что не соответствует норме. Уничтожать, Сова! Уничтожать. И мы пока — уничтожаем.

Он ходил мимо нее, сидящей в кресле у пустого монитора, ходил, стиснув свои длинные тонкие пальцы прирожденного хирурга, и не мог остановиться. Только сейчас Сова заметила, что на нем не было белого халата, а была обычная серая форма Ордена без всяких знаков отличия, и это было неспроста. Он был так недоволен тем, что делал, что надеть белый халат врача ему было стыдно, как будто в нем он становился невольным самозванцем, выдающим себя за спасителя.

— Но должна же быть причина. — Ей очень хотелось помочь, но ее знания не давали повода даже для дилетантского совета. — Экология?

— Смотрели. — Лорис безнадежно махнул рукой. — Тут три наших лаборатории экологов — по одной на каждом континенте. Нет, причина мутации в чем-то другом. За три месяца мы полностью воспроизвели генетическую историю киферонцев, с момента первой колонизации до сегодняшнего дня. Всю родословную, историю всех местных эпидемий. Есть куча версий. Например, что мутация возникла, как защитная реакция на эпидемию холеры Зумма. Или что мутация первоначально была благотворной, как результат приспособления колонизаторов к условиям новой планеты, и только впоследствии, из-за противоречия с каким-то другим мутировавшим геном вдруг возник такой эффект. Да и зачем мы ищем причину? Что, нам станет легче, если мы поймем, что это случайная мутация? Нам нужен механизм, восстанавливающий поврежденную мутацией ДНК. Причем механизм, передающийся по наследству. И у нас его — нет. Нам нужно заниматься не эмбрионами, нам нужно заниматься взрослыми — родителями.

Лорис наконец выговорился и сел, сложил кисти рук на подлокотниках, и принялся смотреть на них по очереди с каким-то странным выражением лица Выражение было так несвойственно Лорису, что Сове потребовалось несколько секунд, чтобы понять: это отвращение.

— Я вчера уничтожил три эмбриона, — устало произнес он. — Дольше нельзя было тянуть, можно было повредить здоровью матерей.

Сова потянулась и просто накрыла его руку своей.

— Давай я увезу тебя домой, — предложила она.

Он решительно покачал головой.

— Нет. Сейчас нужно быть здесь. Это я просто с тобой расслабился. — Он вскинул глаза и уже другим тоном бодро спросил: — Что ты мне привезла?

Сова выложила ему все услышанное от Гауфмана и протянула диск.

— Мне нужно поработать с этими материалами, — пояснила она. — И я не могу это делать под носом у Магистра — у него слишком хороший нюх. Мне можно тут остаться на пару недель?