Менталист

— Так что у тебя? — Юлия облокотилась на стол и обхватила ладонями голову.

В следственном процессе Мильде отводилась странная роль. Целью Юлии, как она сама считала, было сохранить кому-то жизнь. Даже в делах об убийстве, когда перед группой стояла задача поймать злоумышленника, речь в конечном итоге шла о предотвращении новых преступлений и новых жертв. Мильда же вступала в игру, когда главным действующим лицом становился именно покойник.

Вообще, она проводила больше времени с мертвыми, чем с живыми. И Юлия сомневалась, что справилась бы, окажись она на месте Мильды. При этом очень уважала ее работу. Мертвые могли говорить — Юлия убеждалась в этом снова и снова на протяжении тех долгих лет, пока работала в полиции. Судмедэксперт оставался важным звеном в следственной цепочке.

— Это касается убийства Роберта Бергера, — начала Мильда. — Ну, и Тувы Бенгтсон и Агнес Сеси по большому счету тоже. Просто так получилось, что именно Роберт стал тем ключом, которым мы отперли эту дверь. Так я думаю, во всяком случае. Надеюсь на это. — Она ерзала на стуле.

— Я вся — внимание. — Юлия перегнулась через стол.

По неосторожности она задела фотографию в рамке, но быстро опомнилась и поправила ее.

Мильда откашлялась.

— У Роберта, как ты знаешь, была привычка совать в рот что ни попадя, — сказала она. — В том числе и вещи, совсем не предназначенные людям в пищу. Само по себе это не такая уж редкость, как может показаться. Но в желудке Роберта оказалось очень много шерсти.

— Какой ужас. — Юлия поморщилась.

Она представила себе, какой вкус может быть у шерсти, и почувствовала неприятное шевеление в желудке.

— Да, но для нас это может обернуться удачей. Не мое дело делать заключения — я всего лишь исследую то, что нахожу. Но что, если убийца имеет отношение к… норковой ферме?

Глаза Юлии расширились.

— Норковой ферме? Разве они еще существуют?

— И я думала, что нет. Но да, в Швеции еще осталось несколько норковых ферм, как ни борются защитники животных за их закрытие.

Юлия молчала.

— Итак, две вещи. — Мильда выпрямилась на стуле, прежде чем продолжить. — Во‐первых, во всех трех случаях в телах обнаружены следы кетамина. И второе — шерсть норки в желудке Роберта. Конечно, это могла быть и дикая норка, но я так не думаю. Кетамин, помимо прочего, используется для усыпления норок на фермах. Поэтому можно предположить, что Роберт был убит на норковой ферме. И остальные тоже.

Юлия откинулась на спинку стула, пытаясь переварить то, что только что сказала Мильда. Разрозненные мысли вертелись в голове и, как ни старались, не могли уложиться в нечто более или менее связное. Идея насчет норковой фермы еще не нашла среди них своего места.

— Мы обсудим это с группой.

Юлия встала, Мильда тоже. Но уходить не спешила, словно хотела еще что-то добавить.

— И у тебя получается… со шприцем, я имею в виду?

— Прости, не поняла.

Юлия замерла на месте.

— Я слышала, вы проходите… курс. Справляешься со шприцем или нужна помощь? Я могла бы сделать укол.

У Юлии в горле встал комок. Она ненавидела сплетни, но в этом здании не было тайн, и она должна была это понимать. Поэтому молча протянула Мильде шприц, задрала рубашку и сразу почувствовала облегчение.

Самого укола она просто не заметила.

* * *

Винсент сидел перед телевизором с пультом в руке. Он чувствовал себя сорокасемилетним динозавром, но продолжал смотреть обыкновенное телевидение. Ему нравилось, что программы идут в определенное время. Кто не успел, должен пенять только на себя.

Конечно, бо́льшая их часть повторялась, так что пропустить что-либо было практически невозможно. В этом-то и заключалась проблема. Винсент прекрасно осознавал, что стал жертвой психологического принципа доступности — то, что недоступно, представляется заведомо более интересным. Но современная жизнь ясно демонстрировала, что принцип работает и в обратном направлении: когда все доступно, не остается ничего интересного. А на неинтересные вещи у Винсента не было времени.

Про себя он уже отметил ту необыкновенную тишину, что стояла в доме. Из-за закрытой двери слышался приглушенный голос старшего сына, который, как видно, зависал в Сети. То, что у Беньямина есть друзья, пусть даже невидимые, все еще удивляло Винсента. Астон уснул, в кои веки всем довольный. Ребекки не было дома, а Мария… Винсент и в самом деле не имел ни малейшего понятия, чем занята Мария.

Можно было предположить, что она читает в постели — одну из тех книг, в которых учат, как сделать жизнь более осмысленной. Мария любила такие книги и проглатывала их от корки до корки. Одни предпочитают кулинарную литературу и в жизни не удосуживаются испробовать на практике ни единого рецепта. Другие так же любят спорт — исключительно в теории. У Марии так было с книгами по саморазвитию. Открыть очередную книгу ведь куда проще, чем проработать хотя бы одну методику. Вот Мария и читала запоем, а потом жаловалась, что ее жизнь от этого не меняется.