Менталист

— Здесь, на острове? — Мужчина выпучил глаза и снова рассмеялся. — Это же маленький островок, и сюда нельзя добраться иначе, кроме как на пароме, на котором вы приплыли. Если, конечно, нет своей лодки. Мы бы прослышали, если б кто-нибудь объявился. Но нет никаких незваных гостей, ни праздников в лесу, если вы это имеете в виду… Без норок мы никому не интересны, даже активистам. — Мужчина усмехнулся. — Сюда никто не ездит, разве по конкретной надобности. Нам вот тоже, наверное, придется все продать и переехать в Хэррюнгу. Родственники, знаете ли…

Рубен бормотал под нос, делая отметки в блокноте. Еще один тупик. На острове не происходит ничего, если не считать отслаивающейся краски на фасаде дома. И с запахом, конечно, тоже надо что-то делать.

— Если прослышите что-нибудь, обязательно позвоните мне. — Он протянул бородачу визитку.

Тот кивнул, развернулся и пошел обратно к садовой мебели и жене. Она помахала Рубену, который опять сел в машину и надел наушники. Поднял руку, прощаясь с пожилой парой, и вырулил на дорогу с маленькой парковки.

— Продолжим, Рубен, — вернулся в наушники голос Винсента.

— Что ты, собственно, пытаешься всем этим сказать?

Удивительно, но Рубен не услышал в этих словах и намека на раздражение. Он не знал ничего хуже навязчивой «человечности», в большинстве случаев оборачивающейся банальным копанием в грязном белье. Но менталист, похоже, действительно знал свое дело. И что-то в Рубене страшно хотело, чтобы этот разговор продолжался и дальше.

— Я‐то думал, вы пропали насовсем, — сказал Винсент. — Но у меня идея. Сейчас я перешлю вам номер человека, который действительно умеет говорить на такие темы. Он один из лучших, поверьте. Свяжитесь с ним. Или не делайте этого. Меня не интересует, что вы выберете. Коллеги любят и ценят вас, Рубен, вы должны это знать. И вы нужны им. Когда не ведете себя как идиот, конечно.

Рубен молча выруливал к парому. Мягкий голос Винсента все еще звучал в его голове.

Рубен хотел рассказать.

Всё.

— Двенадцать лет тому назад, — начал он. — Ее звали Элинор. Это был последний раз, когда я кому-то доверился, и вы здесь ни при чем.

Последняя фраза вырвалась сама собой. Уж очень не вязался весь этот разговор с обычным Рубеном, которого знали все.

С другой стороны, Рубен и не собирался заходить дальше этого разговора. Иначе что-то в нем грозило сломаться. Что-то такое, что он оберегал вот уже больше десяти лет.

Он отключился и въехал на борт парома. Голова гудела от мыслей, забытых было, но снова разбуженных Винсентом. До сих пор Рубен не решался и подступиться к ним, а теперь вот они переполняли его, как поток, сдержать который было не в его силах.

Э‐ли-нор… Его якорь, скала посреди бушующего моря. Его опора. Само совершенство. Но Рубен был слишком молод, чтобы оценить это. Потому и похоронил свои чувства в глубине пещеры, завалив ход камнем. Изабеллы, Яники, Мелиссы — он нанизывал их, как жемчужины на нитку. А после Санны разуверился в женщинах окончательно. И правильно сделал. Какими бы разными они ни были, всех интересовала одна вещь, а именно доступ к его банковскому счету. Но банковский счет — не то, чем может похвастать среднестатистический полицейский, а Рубен был именно таким. В конечном итоге он расстался со всеми ними — и постепенно стал замечать, что женщинам нужен совсем другой Рубен. Так он превратился в наглого, жизнелюбивого шута. Никто не спрашивал его, с чего он вдруг стал таким, пока он смешил и развлекал, платил и ублажал в постели — лучше, чем их законные мужья. Никто не интересовался, что он прячет за этим фасадом.

Элинор…

Пока не появился этот Винсент Вальдер. Рубен скосил глаза на зеркальце заднего вида и на какое-то мгновение поймал свое отражение — улыбающееся, к его собственному удивлению. Чуть заметная, но все-таки улыбка. Ему полегчало. Мобильник снова засигналил. Рубен понял, что это, и решил пока не удалять сообщение от Винсента.

* * *

Мина сняла белые хлопковые перчатки, бросила их в мусорную корзину и достала новую пару из картонной коробки. Она весь день просидела на работе за компьютером и ни разу не сменила перчаток. О бактериях, копошившихся сейчас среди прочего мусора, лучше не думать. Мина не выносила мусор с десяти утра и сейчас охотнее всего подожгла бы его. Она уже представляла, как огонь стерилизует содержимое корзины. Но тогда наверняка сработает пожарная сигнализация.

Мина натянула новые перчатки и села, подперев голову рукой, прежде чем успела осознать, что контакт с кожей делает перчатки непригодными к дальнейшему использованию.

Выбросив и эту пару, Мина взяла следующую. Потянулась за баллончиком чистящего спрея. Прошла неделя с тех пор, как она последний раз мыла стены в этой комнате. Пора. Тем более что работа по дому помогает сосредоточиться.