Менталист

— Боже мой! — Винсент выкатил глаза на бывшую жену. — В каком мире ты живешь? Да что ты вообще знаешь о своей дочери? Когда ты в последний раз говорила с Ребеккой?

— Мы с ней говорили, — запротестовала Ульрика и потянулась к джин-тонику, который только что опустился на стол.

Винсент обозленно мешал соломинкой свой. Уж лучше так, коль скоро разговор будет продолжаться в том же тоне.

— Как зовут ее лучшую подругу? — спросил он. — Только не говори мне, что это ты. Нет ничего отвратительнее мамаши, заигрывающей с дочерью-подростком.

— Хммм… Эмма?

Винсент развернулся на стуле, так что оказался лицом к лицу с Ульрикой.

— У нее нет лучшей подруги, — серьезно ответил он. — Масса знакомых и ни единого друга. И та улыбка, которую ты видишь на ее губах, ненастоящая. Она никогда не доходит до глаз. Как ты можешь не замечать такие очевидные вещи? Или ты просто не хочешь, потому что боишься разрушить образ счастливой, спортивной мамы с идеальными детьми? Ты ведь такой себя представляешь?

Его бокал почти опустел. Слишком быстро. Нельзя забывать об осторожности, с учетом того, что он почти не ел.

— Черт тебя подери, Винсент, — прошипела она. — Прекрати. Спасибо, по крайней мере, что считаешь меня счастливой и спортивной.

Винсент вздохнул. Как всегда, Ульрика сумела повернуть его аргумент себе на пользу.

— Неужели это я виноват в том, что ты не видишь, что происходит? — продолжал он. — Мы пришли сюда не за этим. Иногда я спрашиваю себя, ты вообще… настоящая?

— Нет. — Ульрика гоняла соломинкой кусочки льда в пустом бокале, и они звенели. — Я — плод твоей фантазии. На самом деле ты сидишь и пьешь здесь сам с собой. К удивлению всех этих людей…

Она кивнула бармену и показала на пустые бокалы, которые тотчас были заменены на полные.

— У вас есть миндаль или что-нибудь, что можно съесть? — спросил Винсент.

Бармен кивнул и минуту спустя вернулся с чашкой теплого миндаля, которую поставил перед Винсентом. Маловато, конечно, для обеда, но хоть что-то.

Винсент прикусил кулак. Жжение алкоголя в желудке поутихло.

Тут засигналил телефон Ульрики.

— Опаздывают, — сказала она, взглянув на сообщение. — Так что пока пообщаемся.

Винсент покосился на часы. Оставалось каких-нибудь 840 секунд.

— Смотри на это как на вечер без детей. Только взрослая компания, — добавила она. — Ты этим не избалован, ведь так?

Винсент кивнул. Ульрика была права. Разумно из любой ситуации извлекать выгоду для себя. Он только ждал, когда они наконец вплотную займутся проблемами дочери.

По мере приближения вечера бар заполнялся. Становилось тесновато.

Ульрика продолжала заказывать напитки. Расстояние между ней и Винсентом постепенно уменьшалось, так что скоро они сидели плечом к плечу. Он больше не видел ее лица. А если бы повернул голову, оно оказалось бы в каких-нибудь десяти сантиметрах. Слишком близко. Его личная норма требовала не меньше полуметра дистанции, что было невозможно в такой тесноте. Винсент взял третью чашку миндаля и положил в рот несколько штук.

— Винсент, Винсент…

Она произнесла его имя, нечетко выговаривая первый звук, как будто язык уже заплетался, и улыбнулась бармену, поставившему перед ней бокал кавы и виски перед Винсентом. Эта была третья перемена после джина с тоником.

— Что с тобой? — Ульрика прижалась к нему плечом.

— Что со мной? — Он вздохнул. — Я не знаю, Ульрика. А с тобой что? Сидишь здесь как какая-нибудь идеальная во всех отношениях кукла и знать никого не желаешь, кроме себя… Неужели ты всегда была такой?

— Ты считаешь меня идеальной?

Винсент скосил глаза. Она как будто улыбалась. Близость мешала разглядеть точнее. Не говоря о проблемах со зрением того же рода, что у Ульрики с речью.

— Оставь, пожалуйста, — ответил он. — Ты и сама знаешь, что красива. Проблема не в этом, а в том…

Ульрика приблизилась еще, согревая его ухо своим дыханием.

— Ты ведь хочешь поцеловать меня? — спросила она.

— Какого черта! — Винсент всплеснул руками, насколько это было возможно в такой тесноте.

— Вот именно это я и имела в виду, — продолжала она. — Ты невозможен.

Винсент допил виски и поставил свой пустой бокал рядом с ее. Когда она успела прикончить свою каву, он так и не понял. Он-то думал, что они выпили вместе. Выходит, ошибся. Хорошо, что он все-таки не теряет бдительности.

— Когда вы с Марией в последний раз занимались сексом? — спросила она, все еще дыша ему в ухо. — Не помнишь, сколько месяцев тому назад?

Винсент не собирался клевать на эту приманку. Не хотел давать Ульрике повода начать рассказ о своей бурной сексуальной жизни. Как будто ежедневный секс, пусть даже в продолжение часа, снимает все остальные проблемы.

— У самой-то как с этим? — тем не менее спросил он. — Не слышал, чтобы у тебя кто-то появился. Думаешь и сегодня подцепить кого-нибудь ближе к закрытию бара?

— А кто виноват?

Она опрокинула в рот сразу половину нового бокала — Винсент не заметил, когда его принесли.