Ментальность в зеркале языка

Это утверждение в полной мере подтверждает современный исследователь, известный лингвист Н. Д. Арутюнова: «Концепт истины противопоставляет идеальный и материальный миры, используя следующие признаки:

вечное/временное (пребывающее/преходящее), неизменное/изменчивое (твердь и хлябь), ненаблюдаемое/наблюдаемое (ноумен и феномен), подлинное и мнимое.

Первые – немаркированные члены этой оппозиции – образуют концепт истины… Истина статична. Она существует в вечности. Она отвлечена от осей времени и пространства» (3). По отношению к определению, данному Владимиром Далем, верна только последняя оппозиция (подлинное/мнимое), а все остальное вполне можно было отнести, если говорить о «его» реальности, к правде, на протяжении столетий считавшейся высшей и небесной сущностью, результатом правильного, праведного Божьего суда.

В «Голубиной книге» (XII–XIII век) читаем: «Это не два зверя собиралися, не два лютые собегалися: это Правда с Кривдой соходилися. Промежду собой они бились-дрались. Правда Кривду одолеть хочет. Правда Кривду переспорила. Правда пошла на небеса… А Кривда пошла у нас вся по всей земле» (4). Из этого текста мы видим, что на протяжении многих веков именно правда была небожительницей, а отнюдь не истина.

Такая перемена в распределении коннотации «высшее/не высшее» кажется нам вполне понятной и связанной с представлением о высшем в предыдущие эпохи и в настоящее время. В дорационалистическую эпоху высшее ассоциировалось с сильным государством во главе с Государем-Богом (5), одна из основных функций которого – судить и карать (творить высший суд). В современную эпоху, представляющуюся эклектическим смешением мистического и рационального, высшее ассоциируется как инвентарь абсолютов, статичных и неизменных, список непостижимых аксиом и законов, а отнюдь не как некое государство, возглавляемое царем-монархом-императором-Богом.

Но определение правды осталось прерогативой суда (свидетель, как и подсудимый, клянется «говорить правду и только правду»), высшая цель которого состоит все-таки в определении истины. Этот последний употребленный контекст подводит к описанию различий между понятиями правды и истины в современной русской ментальности, которые убедительно описаны также в одной из замечательных статей Н. Д. Арутюновой «Истина: фон и коннотации» (6). Мы присоединяемся к изложенному в работе анализу, основные тезисы которого сводятся к следующему.

1. В русском языке понятие истины распределено между двумя словами – истина и правда.

2. Понятия истины и правды связаны с осознанием человеком двойственности бытия, с противопоставлением чувствa/ разумa.

3. Разделение истины и правды связано с принципиальным различием в природе соотносительных миров, один из которых принадлежит к реальному, другой – к идеальному плану.

4. Истине приписывается свойство вечности: временных истин не бывает.

5. Из признака вечности вытекает модальность необходимого существования. Истина неизменна, и это имплицирует ее тождественность самой себе.

6. Понятие истины связано с религиозным сознанием: истина совершенна и целостна. В рамках религиозного сознания истинное противопоставляется не ложному, а недолжному.

7. Об истине говорят в терминах религии и в терминах права. Религиозная истина достигается откровением, эпистемическая – открытием, судебная – раскрытием. Существует два представления об истине – религиозное и эпистемическое.

8. Истина, выраженная суждением, всегда может быть оспорена. В эпистемическом контексте понятие истины становится реляционным. Истина превращается в истинность. Она противопоставляется ложному.

9. Проекция божественного мира на жизнь и речевую деятельность людей называется словом правда. Правда – это отраженная истина, преломившаяся в бесконечном количестве граней жизни. Мы говорим: жизненная правда, правда жизни, но не жизненная истина. Правда касается только одушевленного мира.

10. Истина едина, правда множественна и у каждого своя. К правде легко переходят характеристики человека (босая правда, наша правда пахнет водкой и пр.)

11. Конечность – свойство истины (истина в последней инстанции), но не правды.

12. Разные правды вступают в противоречие, и между ними может возникать война. Истину проповедуют, за правду сражаются.

13. Правда ассоциирована со слабейшими, с обездоленными (можно сказать: правда народа, но не правда дворянства). «За правду!» – девиз восставших, защитники устоев борются под другими лозунгами. Правда превращает «врагов против» во «врагов за». Истине служат жрецы религии и науки, правде – борцы и защитники угнетенных. Стихия истины – борения духа, стихия правды – социальная борьба.

14. Правда перетягивает на себя характеристики не только человека, но и его жизни (солдатская правда, тягостная правда), однако это возможно лишь в случае их негативных оценок.