Мера Любви

— Почему мы запутались? — продолжал он по своему обыкновению риторическим вопросом. — Потому что мы не знаем истины. То есть, большинство не знает. Некоторые знают истину хотя бы о некоторых вещах, но таких людей очень мало. Удивительно иногда, насколько их мало, — вздохнул Джованни. — Как вы сказали, мало избранных. Остальные, почти все люди, живут в мире не знания, но мнений. Мнение произвольно, капризно, переменчиво; оно может оказаться истинным лишь случайно, чаще всего оно ложно. Мнения содержат в себе огромное число заблуждений, но людям не дано увидеть это, они принимают на веру, и заметьте, Гийом, — порою самые недоверчивые именно принимают на веру чьи-то чужие мнения только потому, что человек, высказавший полную чушь, кажется достойным уважения, или потому что так, мол, велит «здравый смысл». Одно мнение порождает другое, человек увязает в них, словно в болоте. Ужасное ослепление!

— Жан, как же тогда быть? Вы сказали: следует думать, рассуждать. Но коли мы способны лишь порождать мнения, значит, мы обречены заблуждаться? — сокрушенно воскликнул де Бельвар, и Джованни даже удивился, насколько близко к сердцу принял друг его слова.

— Все зло от мнений, но все добро от знания. Видите, мы вновь вернулись к знанию как к условию нашего спасения, ответил он. — Люди способны не только мнить, но и знать. Иначе, это правда, мы все пропали бы. К нашему счастью, в нас заложена способность сомневаться, следовательно, мы никогда не можем полностью довериться мнениям, совсем отдаться их власти, и оттого-то в душе людей представления о должном зачастую находятся в раздоре с желаниями, воля — с удовольствиями, рассудок — с совестью, и все это — между собой. Душа такого человека больна, он в разладе с самим собой, делает, что не хочет, думает так, как внушают ему случайные обстоятельства его жизни, становится сам себе врагом. А такое состояние души не может довести до добра: воля наша сильна, свобода велика, и в битве с голосом Бога в нашей душе — угрызениями совести — победа нам обеспечена, пусть и очень дорогой ценой. В больной душе поселяется порок.

— Значит, одного сомнения недостаточно! — торжествующе заявил граф. Он чувствовал себя, словно мореход, достигший берегов прекрасных неведомых стран. Хотя берега, открывавшиеся перед ним, представлялись ему знакомыми, но раньше он только слышал о них, видеть же самому эту благодатную страну ему до сих пор не доводилось.

— Недостаточно, — подтвердил Джованни, довольный своим учеником. — Сомнение служит знанию, подготовляет ему дорогу, иначе оно совершенно бесполезно. Сомневаясь, мы учимся не доверять мнению, следующая степень — умение проверить мнение на истинность и обрести таким образом знание. Запомните, Гийом, запишите это на скрижалях вашего сердца: истина содержится только в доказательственных суждениях. Без доказательств любое утверждение — лишь мнение. Доказав его, мы получаем знание. Мы должны уметь обтачивать свои мысли, словно ювелир, что подвергает огранке драгоценные камни, и тогда только они сияют во всей красоте своего совершенства; а что сломается, раскрошится при доказательстве, следует признать негодным материалом и без сожаления выбросить. — Джованни перевел дух. Теперь он наконец подошел к самому главному. — Гийом, я дам вам инструмент для огранки мыслей, научу вас пользоваться им, и вы сможете отделять знания от мнений, как овец от козлищ, — Джованни улыбнулся своей шутке. — Этот инструмент называется диалектика — наука, дающая в руки умелому пользователю истину.

— Диалектика? — де Бельвар искренне изумился. — Я немало слышал хулы на нее. Говорят, будто диалектики — шарлатаны, которые могут доказать все, что им вздумается.