Мэри Бэнкс. В поисках оберега Осириса

– Мэри…, - ошарашено прошептал Дидье, легонько коснувшись ее запястья кончиками пальцев, – что такое он говорит? Я…у меня…как…?

– Оставьте меня, виконт…, - обреченно ответила девушка, – и лучше держитесь от меня подальше, чтобы не попасть за решетку.

– О чем вы говорите? Какая еще решетка?

– Я пропала, Дидье! Ты слышишь? – Позабыв об этикете и условностях, леди Бэнкс отчаянно вцепилась мужчине в предплечье, стиснув его своими изящными пальчиками до боли. – Я пропала! Если они зайдут в мою каюту – я пропала!

– Тише! – Француз поднес к губам указательный палец и взял ее за руку. – Быстро говори мне, где спрятаны папирусы?

– Спаси меня! – Взмолилась Мэри, пронзая его взглядом, полным страдания.

– Где папирусы? – Сквозь зубы просипел мужчина, окидывая оценивающим взглядом копошащихся на палубе жандармов.

– Мой саквояж, под кроватью. У него двойное дно.

Дидье кивнул.

– Мы продолжим путь в Каир, чтобы не вызывать лишних подозрений. Но я конфискую артефакты. А тебя по прибытии в столицу, отправлю обратно, в Лондон. И как я сразу не догадался? Ты неспроста была ко мне так благосклонна. Надо было еще тогда, в порту настоять на том, чтобы ты показала мне свой свиток из тубуса.   Ты покинешь Египет, ясно?

– Ясно, - девушка быстро кивнула головой.

Виконт натянуто улыбнулся, заметив на себе пристальный взгляд одного из ищеек, а затем отпустил ее руку.

– Прошу меня извинить, господа, - громко объявил он, заставив всех на мгновение прекратить поиски и посмотреть на него, – вынужден ненадолго покинуть вас. Морская болезнь не оставляет меня в покое. Но вы продолжайте!

Начальник жандармов проводил его удаляющуюся фигуру долгим взглядом, а затем вернулся к обыску.

Мэри же уселась на покрытую лаком деревянную лавку и укуталась в шаль, мысленно благодаря судьбу за Дидье и продумывая свои дальнейшие шаги. Возвращаться с пустыми руками она не собиралась. В Лондоне ее ждал огромный бриллиант. Да и простака-виконта обвести вокруг пальца будет не так уж трудно.

«Посмотрим еще, кого придется спасать», - подумала она про себя, наблюдая, как заходящее солнце отбрасывает на воду багряные блики.

Глава 8

Прошел уже целый час, как на горизонте показались причалы порта Суэц, но судно все еще не могло подойти к берегу. Сильный ветер поднял метровые волны, которые грозили кораблю в случае продолжения движения быть выброшенным на мель. Капитан, холивший и лелеявший «Нефертити», точно любимую женщину, принял решение переждать шторм.

Жандармы, оставшиеся на корабле, чтобы охранять немого юнгу, на которого свалили вину за кражу папируса (и который, к слову, получил за это увесистый кошелек с золотом от виконта), попрятались по каютам, как трусливые зайцы.

Аль Саид, которого провести не удалось, хоть и заявил, что по возвращению в Порт-Саид, непременно устроит опознание вора с участием охранников и смотрителя музея, но под давлением обстоятельств (а именно «явки с поличным») был вынужден прекратить попытки расколоть Мэри на чистосердечное признание. И лишь изредка она ловила на себе его косые взгляды.

Именно такой взгляд в данную минуту прожигал ее, спрятанную за спинкой изящного, но изрядно потрепанного кресла. Они с Дидье сидели в столовой и играли в карты. Бомани курил толстую сигару и делал вид, что читает газету недельной давности, хотя за время пути уже успел выучить ее содержимое наизусть.

– Вы уверены, что мы поступили справедливо по отношению к Махмуду? – Шепотом спросила леди Бэнкс, выкладывая на стол козырного туза, и затем уже громче, чтобы начальник жандармов услышал, добавила:

-- Вам конец, Дидье. Признайте же уже свое поражение и раскошеливайтесь.

– Право, вы жульничаете, мон ами!  - Де Бизьер хитро сощурил свои излучающие теплоту серые глаза и засмеялся, – но я согласен разориться, только бы выкрасть у вас эту довольную улыбку!

Спустя секунду таким же шепотом он ответил на ее вопрос:

– Совершенно уверен. Махмуд отсидит пару месяцев и выйдет на свободу, став богачом. Уж поверьте, когда дело касается самих египтян – приговоры судей значительно смягчаются. Кругом братья да сватья. Сплошное кумовство.

– О чем вы там шепчетесь, господа? – Не выдержал Бомани, отложив газету. – Я не перестану утверждать, что вы оба обвели меня вокруг пальца! Но я докопаюсь до истины, даю слово!

Мэри обернулась через плечо и посмотрела на разгневанного мужчину. Его лицо покраснело, а желваки ходили ходуном от злости и бессилия.

– Не пристало постороннему мужчине вмешиваться в разговоры пары, - парировала она, заставив аль Саида покраснеть еще сильнее – но на этот раз от стыда. – К тому же, хорошенько подумайте, прежде чем в следующий раз бросаться обвинениями в адрес директора Каирского музея. Вы можете дорого заплатить за эту клевету, господин начальник.

Мужчина громко фыркнул, а затем пружинистой походкой покинул комнату, бормоча себе под нос то ли ругательства, то ли проклятья на родном языке. Мэри почувствовала, как горячая ладонь Дидье накрыла ее руку и от того невольно вздрогнула.