Мэри Бэнкс. В поисках оберега Осириса

– Боже мой, Мари! Что ты делаешь! Тебе больно, милая? Остановись, пожалуйста! Стой, где стоишь! Больше ни шагу!

Профессор тараторил, ругался, но Мэри не слушала его. Ей нужно было идти вперед, нужно опередить его и получить жука. Чертовка Бастет могла обвести Уильяма вокруг пальца, прелестница Уаджет могла очаровать его, но уж ее-то они не проведут.

Она сделала вдох, а затем еще один прыжок. За спиной раздались проклятья. Убедившись, что достучаться до нее одними увещеваниями не удастся, Уильям пустился вдогонку.

– Я понял, - прокричал он, - тебя не остановить, упрямое создание! Это я понял! Но у меня есть идея! Подожди!

– Если это идея отдать скарабея Бастет – можешь катиться к черту, Уильям, - огрызнулась девушка, приготовившись для очередного прыжка.

Она уже не чувствовала собственное тело, только видела впереди окончание этой огненной доски и всеми фибрами стремилась попасть туда, как можно скорее.

– Мы должны прийти к финишу одновременно! – радостно выпалил мужчина где-то совсем рядом.

Мэри посмотрела в сторону и увидела, что он догнал ее и стоит буквально в паре шагов, балансируя на одной ноге. Зрелище было комичным. Он напоминал не очень умелого канатоходца, который пытался сохранить хорошую мину при плохой игре.

– Что? Одновременно? И что тогда? – в голосе леди Бэнкс проскользнуло сомнение. – Жук-то все равно один! Тогда нам просто придумают еще одно чертово испытание!

– Ты ругаешься, как портовая девка, - Уильям поморщился, но от девушки не скрылась легкая улыбка, которая коснулась его лица.

– Пусть. Не собираюсь корчить из себя леди, находясь на смертном одре.

– Возможно, ты права, и нас отправят на новые пытки, но что-то подсказывает мне, что слово Осириса – не пустое место в этом мире. По крайней мере, тогда мы сможем вместе отправиться на поля Иалу.

– Туда ли? Вот в чем вопрос. Насколько я помню, из пасти чудища души попадают совсем не в рай. Запашок оттуда вырывается еще тот.

– Мари, не упрямься. Хотя бы раз в жизни послушай меня!

– Хорошо, - сдалась девушка. – Хотя бы попробуем.

– Тогда прыгаем по моей команде вместе!

Мэри кивнула. Впереди оставалось три или четыре полосы этой шахматной доски. Нужно было просто еще немного терпения и выдержки. И сил.

– Прыжок! – скомандовал Уильям, и они практически синхронно приземлились на следующую клетку.

Девушка с трудом удержала равновесие. Очевидно, что кратковременный прилив сил, был на исходе. Да и злость на Уильяма, которая была источником этих самых сил, тоже куда-то подевалась, стоило ему только посмотреть ей в глаза и пару раз приподнять уголок рта в улыбке. Будь неладен этот лондонский дэнди, из-за которого она каждый раз теряет голову и самообладание!

Мэри подняла вверх руку, давая ему понять, что ей нужен небольшой перерыв – пауза, чтобы собраться с духом для следующего прыжка. Мужчина все понял и тоже застыл на месте, дожидаясь нового сигнала. Ему было невыносимо тяжело смотреть на то, как она изо всех сил борется сама с собой и своей усталостью, но в глубине души он безумно гордился ей.

Его Мари не могла не вызывать восхищения. Даже теперь, израненная, измученная, в разорванной одежде и с растрепанными волосами, девушка представляла собой диковинный образчик женской красоты и грации. Все мысли Уильяма были только о том, чтобы как можно скорее оказаться на поверхности, пусть даже под палящим солнцем, лишь бы прижать ее к себе как можно крепче и сказать, что все закончилось.

Девушка тем временем собралась с силами и кивком головы показала вперед, на следующую пустующую клетку поля. Уильям все понял, немного согнулся и прыгнул вперед. Мэри сделала то же самое. До конца чудовищного испытания оставалась всего одна полоса препятствий.

– Что мы будем делать в лабиринте? – Мэри повернула к нему голову, балансируя на одной ноге и размахивая руками, чтобы удержаться от падения.

– Для начала войдем туда, - ответил сэр Джонс.

– Я очень сильно сомневаюсь, что он будет похож на твой любимый лабиринт в  Хэмптон корт.

– Даже не сомневайся, - ответил Уильям, - здесь нам придется изрядно погулять и включить смекалку, и уж наверняка мы не сможем дозваться садовника, если вдруг заблудимся.

Мэри понравилась его честность и полное отсутствие жалости. Она очень любила в нем эту черту – уважение к ее личности. Он видел в ней не только женщину, предмет своего обожания, но и сильную личность, своего равноправного партнера. Для ее прогрессивного ума это значило очень много.

– Тогда вперед, - наконец, сказала она.