Мэри Бэнкс. В поисках оберега Осириса

– Я не могу лишить этого удовольствия Уаджет, - ответил он спустя пару минут. В его голосе, несмотря на иронию, сквозила неподдельная тревога за судьбу француза. Это и тронуло и испугало Мэри одновременно.

Девушка замерла, заставив остановиться и своего спутника. В ее глазах появился неподдельный ужас. Она с силой сжала свободной рукой запястье Уильяма.

– Что такое ты говоришь? Что это значит?

– Т-с-с, - мужчина приложил к ее губам указательный палец, - не шуми, не заставляй этого с шакальей мордой лишний раз обращать на нас внимание.

– Что это значит? – выговаривая каждое слово, повторила Мэри.

Воспаленное воображение тут же принялось рисовать жуткие картины гибели ее товарища – ей чудилась то огромная змея, которая сдавливает его обессиленное тело в кольцо, то песчаная буря, устроенная Бастет, которая поглотит его и больше не отпустит, то огромная пасть чудища, охраняющего ворота в зал суда Осириса. На мгновение она потеряла равновесие, голова закружилась и девушка прильнула к теплому стану профессора.

–  Что такое ты говоришь, - в третий раз прошептала она, полной грудью вдыхая запах любимого.

Она и сама себе боялась признаться в том, что нуждалась и в его объятиях и в его запахе. Теперь же, получив и первое и второе, почувствовала себя гораздо лучше. И только судьба де Бизьера не давала ей вдоволь насладиться этим моментом. Ее мысли метались между прижимающим ее к себе Уильямом и томящимся в клетке Бастет виконтом.

– Я говорю, что наш друг-лягушатник умудрился наломать дров еще в гробнице – он подстрелил земное воплощение Уаджет. Как ты думаешь, оставит она это без ответа?

– О Боже! И как я могла забыть об этом! – Мэри с ужасом посмотрела в его глаза.

В них читалась такая безысходность, такой страх, что в груди сэра Джонса вдруг защемило и загорелось. Чувство ревности вновь сковало внутренности, закрутило их в тугой узел. Он с трудом пересилил себя, выдохнул и ласково провел рукой по волосам девушки.

– Поэтому спасенье во мне, - он прижался губами к ее горячему лбу, - поэтому, прошу,  не мешай мне! Только я знаю, как нам всем троим выйти отсюда живыми. Не могу сказать наверняка, что вернемся мы невредимыми, но, по крайней мере, мы будем живы.

– Я не верю тебе, - девушка качнула головой, - не верю. Ты ненавидишь Дидье.

– Ты вынуждена верить, моя Мари, вынуждена. К тому же, он спас меня. Я его должник.

Последние слова заставили леди Бэнкс открыть от удивления рот, но Джонс не дал ей заговорить.

Мужчина плавно отстранился и потянул ее за собой, резко ускорив шаг – нужно было догнать Анубиса, покуда он не почувствовал, что его спутники отстали. Коридор, по которому они шли, казался бесконечным. Дорожка из горящих факелов уходила куда-то вдаль и гасла, не предвещая путникам ничего, кроме тьмы.

– Если скарабея получишь ты, - продолжал Уильям на ходу, - ты покинешь это место, но тебе придется делать выбор – заберешь ли ты с собой виконта или меня.

Сама мысль о том, что такой выбор возможен, причиняла профессору невыносимую боль. Это не ускользнуло от тонкого ума Мэри – она почувствовала ее в его интонации, в сбившемся вдруг дыхании, в увлажнившейся ладони, которую то бросало в жар, то сковывало холодом.

– Хорошо, если жука заберешь ты? Что будет тогда? Ты же не позволишь ему сгнить в песках Бастет и не отдашь в руки Уаджет в качестве благодарности за свое исцеление, не так ли? Это же она помогла тебе, не отрицай! Куда вдруг исчезла твоя рана?

– Верно, - мужчина усмехнулся, - ты по-прежнему в деле, раз можешь в такой ситуации мыслить здраво и логически.

– Я с самого начала в деле, - огрызнулась Мэри. – Ты не ответил, что будет с виконтом!

Анубис вдруг остановился и поднял вверх руки, принявшись что-то шептать себе под нос, остановив тем самым перепалку. Мужчина и женщина застыли позади него, вслушиваясь в слова. Постепенно его голос становился все громче и громче, а слова складывались в мелодию. Он пел какой-то гимн. Джонс и Мэри умолкли. Картина перед их глазами стала меняться. Из легкой дымки вдруг выросли две мраморные колонны, по бокам которых вспыхнули яркие факелы. Сразу за колонами появилась широкая мраморная лестница, у подножия которой они увидели что-то наподобие шахматной доски.

Четко расчерченная на равные квадраты, эта доска тут и там изрыгала языки пламени. Присмотревшись, девушка увидела, что пламя горело ровно через клетку. Сердце у Мэри ушло в пятки, а в памяти эхом отозвались слова Осириса – «испытание землей и огнем».

Анубис обернулся и жестом дал им понять, чтобы они следовали за ним. Дойдя до последней ступени лестницы, провожатый остановился и заговорил:

– Вход в лабиринт за этой площадкой. Вы должны добраться до него, не опалив ступни. Вы должны перешагивать через горящие участки и ступать на землю только одной ногой, потому что если вы поставите рядом вторую ногу, то заденете соседнюю ячейку и она тут же вспыхнет огнем. Пройти испытание вам придется босиком.

– Получается, встать на обе ноги здесь не получится, - подал голос профессор, - придется прыгать с клетки на клетку.