Мэри Бэнкс. В поисках оберега Осириса

Мэри подошла к незнакомке почти вплотную, когда ее внутренний голос вдруг закричал об опасности. Что-то заставило девушку поднять глаза и посмотреть прямо в лицо неизвестной богине. Тут же по коже прошелся мороз. Женщина смотрела куда-то вдаль невидящим стеклянным взглядом, который насквозь пронзал Мэри, будто ее и вовсе не было, а губы ее шептали какое-то заклинание, призывающее путников подойти ближе и коснуться ее протянутых ладоней.

– Как сирена…, - выдохнула Мэри, начав пятиться назад. С глаз будто пелена упала.

Стоило ей сделать пару шагов, как лицо богини ожило. Она повернула к ней голову и Мэри увидела, как яростно загорелись в темноте ее глаза.

– Приди и вложи, - прошипела богиня, - приди и вложи! Приди и вложи!

– Нет, нет, нет…, - бормотала Мэри, продолжая пятиться к Анубису.

– Аментет![31] – Вдруг громко произнес провожатый, - Отступись! Она отказалась от твоих объятий! Она останется в живых!

– Аментет, - повторила за Анубисом Мэри, - ну, конечно же. Как я могла про нее забыть! Этого не случилось бы со мной, будь рядом Уильям. Уж он бы не позволил ей околдовать ни себя, ни меня этим гипнозом.

Ее точно окатили ушатом ледяной воды. Мэри встала рядом с Анубисом и громко сглотнула. Воспоминание о любимом мужчине вновь заставило ее сердце биться быстрее. Жив ли он? Не настигли ли его люди Де Бизьера? А, может быть, проснулась успокоенная его гимном Уаджет? Нет, ей нельзя терять ни минуты!

– Мы можем идти дальше? Я прошла испытание? – спросила она у своего проводника.

– Идем, - ответил он.

В это мгновение даже его шакалья морда показалась ей более привлекательной, чем красивая, но лживая маска добра и участия на лице Аментет.

– Что было бы со мной? – спросила Мэри, как только они прошли через зал Аментет и вышли к третьим воротам.

– Если бы ты позволила ей коснуться себя, она бы вытянула твою душу из земной оболочки.

От ответа Анубиса волосы встали дыбом на теле девушки. Она невольно обхватила себя руками за лицо. Ледяные от сковавшего ее ужаса ладони тут же почувствовали жар, которым пылали ее щеки. Это вернуло ей силы. Если ее лицо горит, значит, она все еще жива.

– А почему мы сначала попали на поля Иалу, а потом  уже к ней? Разве не она встречает души Ба в царстве Осириса? – задала она второй вопрос, немного осмелев.

– Ты задаешь много вопросов, смертная, - высокомерно изрек бог,  - это последний, на который я отвечу.  Прежде, чем попасть на суд Осириса, души должны увидеть, что их ждет. Тогда они успокаиваются. Аментет  встречает уже упокоенных. Такое испытание приготовлено специально для живых, попавшись в загробный мир.

– Но почему души не могут сбежать в Дуат, минуя зал суда? - возразила Мэри, однако Анубис жестом заставил ее замолчать.

– Я сказал, что это был последний вопрос, смертная. Теперь молчи, пока тебя не спросят. Мы входим во врата зала суда Осириса!

Он в третий раз постучал трижды посохом по земле, и стражи в крокодиловых масках расступились, пропуская их внутрь.

Сердце у Мэри замерло в груди. В голове вертелись беспокойные мысли,  – какие еще испытания ей нужно пройти? На какие вопросы ответить? Каких опасностей избежать? Что ждет ее? Неужели и ее сердце заберут, чтобы взвесить на весах справедливости? Но как тогда она сможет выбраться отсюда живой?

Ворота отворились. Анубис жестом пригласил Мэри пройти внутрь, сам же отошел в сторону и склонился в почтительном поклоне. Она почувствовала его дыхание за спиной. Очевидно, его роль провожатого в этом месте закончилась, и он теперь предоставил ее самой себе.

Леди Бэнкс ничего не оставалось, как пойти вперед. Она зажмурилась и сделала шаг. Слух уловил скрип закрывающихся за ней ворот. Душа от страха ушла в пятки.

Усилием воли она заставила себя открыть глаза.

В середине зала на огромной цепи сидело чудовище, поглощавшее души, с открытой пастью, в которой блестели три ряда акульих зубов. С телом льва и головой крокодила, оно внушало вошедшему трепетный ужас.

Чудовище приоткрыло глаза с желтыми, как янтарь зрачками, и пристально посмотрело Мэри в лицо. Казалось, оно скучает в ожидании приговора для очередной души.

Девушка пошатнулась, схватившись рукой за грудь. Дыхание сперло, ей стало не хватать воздуха.

«Уильям!», - мысленно взмолилась она, - «как же ты нужен мне сейчас!»

Мэри вновь зажмурилась и заставила себя сделать несколько шагов вперед, прислушиваясь, не звякнут ли в тишине звенья цепи.

Когда она во второй раз открыла глаза, чудище осталось позади. Она обнаружила себя перед высоким троном, на котором восседал сам Осирис.

С венком на голове, с кривым жезлом и плетью в руках, обвитый тряпками и бинтами, он напоминал мумию. Вокруг трона вился ручей, из которого росли белые лотосы. Аромат от их цветков дурманил голову. Позади него на позолоченных скамьях сидели судьи мёртвых, украшенные страусовыми перьями — символом истины и справедливости, и вершившие суд над человеческими грехами.