Мэри Джейн

– Ну вот, а говоришь, не помнишь! – Я взбила яйца и достала молоко. – Чем ты тут еще занималась, пока меня не было?

Пока я замешивала тесто для блинов и разогревала сковороду, Иззи забралась на оранжевый табурет и рассказывала о том, как проводила без меня свои дни и вечера. Ничего особенно захватывающего не происходило, но все же я чувствовала, что упускаю что-то важное из-за того, что перестала быть частью их повседневной рутины.

Иззи солила «гнездышки», когда вошли моя мама и миссис Коун.

– О, ты готовишь «яйца в гнезде»? – миссис Коун хлопнула в ладоши.

– «ПТИЧКИ в гнезде»! – закричала Иззи.

Мама склонилась над сковородой.

– Ты кладешь слишком много масла.

– Иззи так нравится. – Я перевернула «гнездышко».

– Мы без ума от готовки Мэри Джейн, – сказала миссис Коун.

Мама растянула губы в неестественной улыбке.

– Ей еще многому предстоит научиться. – Я заметила, как она окинула взглядом кухню, посуду в раковине, книги на столе, нефритового Будду на подоконнике, мусор на полу.

Отец вошел на кухню вместе с доктором Коуном.

– Закругляйся, Мэри Джейн. Нам пора. – Его голос был твердым и стремительным.

– Я только разложу еду по тарелкам. – Я подошла к буфету и достала четыре тарелки. Мама еле заметно дернула головой, наблюдая за мной. Для нее позволить четырнадцатилетнему подростку хозяйничать на кухне было равносильно тому, чтобы передать управление реактивным самолетом случайному пассажиру.

Я передала тарелки Иззи, и та расставила их на столе.

Доктор Коун положил руку на плечо моему отцу.

– Вы уверены, что не хотите к нам присоединиться?

– У нас были свои планы на обед, – сказала мама. – Было бы расточительно позволять продуктам пропадать впустую.

Я нервно посолила то, что уже солила Иззи. Мое сердце отстукивало секунды, как таймер.

– Сироп? – спросила Иззи.

– В холодильнике на дверце, – ответила я.

Надев красную прихватку-варежку, которую хранила за тостером, я подняла сковородку и потащила ее к столу. Все смотрели, как я выкладываю по «птичке в гнезде» на каждую из тарелок.

– Милая, намного проще будет носить тарелки к сковороде, а не наоборот, – сказала мама.

– Мэри Джейн, ты даже не поешь с нами? – Иззи обняла меня за ноги.

– Прости. – Я поставила пустую сковороду на конфорку, а затем подняла Иззи и зарылась лицом ей в шею. Желание расплакаться поднялось от моей груди к самому горлу, как волна, готовая вот-вот прорвать плотину. Но я проглотила его и продолжила крепиться.

Я поцеловала Иззи в щеку, а затем поднесла ее к банкетке и усадила перед тарелкой. Вилок на столе не было, и я метнулась к ящику со столовыми приборами. Открыв его, я на мгновение залюбовалась царящей в нем чистотой. Буквально на прошлой неделе мы с Иззи выпотрошили поддон со всеми приборами и привели его в порядок. До этого и в поддоне, и в выдвижном ящике, где он хранился, было полно крошек, застарелых пятен варенья, неопознанных семечек и даже дохлых жуков. Я хотела показать маме, каким чистым стал ящик теперь. Это она могла бы оценить по достоинству.

– Нам пора идти, дорогая. – Мама скрестила руки на груди и смотрела на меня выжидающе.

Я быстро достала ножи и вилки и положила их на стол. Я склонилась над ухом Иззи и прошептала:

– Обещаю, что я вернусь, но, возможно, не раньше, чем начнутся занятия в школе.

Иззи посмотрела на меня огромными влажными глазами. Я быстро поцеловала ее, прежде чем успела впитать ее чувства и испытать их поверх своих собственных, и вышла из кухни вслед за родителями.

Доктор и миссис Коун проводили нас в прихожую. Никто не проронил ни слова, пока доктор Коун не открыл входную дверь.

– При такой влажности невозможно играть в гольф, – посетовал мой отец.

– Не сомневаюсь, – сказал доктор Коун. – Если бы не влажность, я бы легко вынес температуру и градусов на пятнадцать выше этой.

– Вы тоже играете в гольф? – спросила миссис Коун у моей мамы.

– Предпочитаю теннис.

– Особенно парный, – добавил отец. – Одиночный теннис в такую жару плохо сказывается на дамских прическах.

Мама улыбнулась и пригладила рукой жесткие волосы.

– Что ж, большое спасибо за гостеприимство.

– Мы были бы счастливы, если бы Мэри Джейн смогла вернуться до конца лета, – сказал доктор Коун.

– Как жаль, что она не может, – ответила мама и улыбнулась широко и натянуто, как будто позируя для фотографии, которую не хотела делать.

Я не сводила глаз с лестницы, надеясь увидеть там Джимми или Шебу, спускающихся вниз. Казалось невозможным, что сейчас я выйду за эту дверь и больше никогда их не увижу.

– Что ж, прощайте, – сказал мой отец, и в следующее мгновение я снова шла по тротуару, зажатая между своими родителями, направляясь к нашему дому. Я несколько раз оборачивалась, надеясь, что кто-нибудь из Коунов, может быть, даже сам доктор Коун, выбежит на улицу и будет умолять меня вернуться. Но никто этого не сделал.

Мама отперла входную дверь, и мы втроем шагнули в стерильную прохладу кондиционера. Отец тут же направился к своему креслу.

– Накроешь стол к обеду, – распорядилась мама.

Я пошла за ней на кухню. Она достала из холодильника кастрюлю и поставила ее на плиту.

– Куриный суп с лапшой.