Мэрианн. Минуя войну

Сициадец кажется был больше всех потрясён и заинтересован инцидентом на пиру. Знакомые воины отнеслись к случившемуся как к обыденности, остальные же восприняли это как мотивирующий монолог, некоторые по этой же причине были уверены, что постановка была задумана и отрепетирована заранее. Джулиано же выпытывал сам факт сочетания танца и меча, приводя в пример то что видел сам ранее, а именно сражение на улицах столицы Думонд, где мне обязательно нужна была музыка. Так же у сициадца вызывал внутренний трепет сочетание танца и битвы. Даже ответы, что мне, как бывшей леди было так проще отойти от реальности и факта убийства его не удовлетворили. Почему-то он даже напомнил мне о истории, как меня сожгли в лесу. Сообщив ему, что уж в этом точно нет связи, отказалась продолжать рассказы на эту тему. Джулиано не расстроился и не менее воодушевлённо начал донимать остальных членов отряда. Мне было их даже жаль в каком-то роде, но зато он оставил в покое меня.

Прошли долгие три недели перед тем, как помощники дворца всё же принесли мне крупный конверт с письмом, адресованный княжне Фрайфола от короля Герфельда. Едва дождавшись, что останусь одна в покоях, вскрыла и достала письмо. В первый момент я была озадачена, потому как в широком конверте был целый лист пергамента, но вот текста было крайне мало. Стараясь не акцентировать внимание на разочаровании, всё же прочла:

«Здравстуйте, княже. Я рад, что вы в порядке. Между Герфельдом и Фрайфолом альянс, так что напав на вас, Эззиан проявил неуважение и к Герфельду. Мои действия были продиктованы вопросом чести.»

Я несколько раз перечитала письмо. Короткое и конструктивное. Ничего лишнего. Он же не мог так поступить со мной? Не мог? Схватила конверт, в попытке пересмотреть, кому письмо. Может, оно адресовано не мне, а князю? Пока крутила в руках, из письма выпал сложенный много раз фрагмент. Подняв с пола, развернула изрядно смятое письмо. Второе. Вот оно точно было адресовано мне. Злая ирония, что оно было в разы объёмнее первого, основного.

«Дорогая Мэрианн. Как бы то ни было, но я не отрекусь от своих слов. Не Эззиан, так Маттео, не Маттео так ещё кто-нибудь другой. Я слишком уважаю себя, чтобы постоянно напрягаться при виде кого-то другого рядом с дамой своего сердца. Ровно как и слишком трепетно отношусь к тебе, чтобы каждодневно переживать, в чьей компании проводишь этот вечер и ночь. Напомню, что я король, а не один из твоих воинов, с щенячьей преданностью следующих за тобой. Если же я действительно хоть немного тебе дорог, не пиши более так откровенно. Между Фрайфолом и Герфельдом альянс. Не более. Ты свободна. От всех оков. И от меня.»

На мой вопль и рыдания прибежала встревоженный Алан. Дочь он застал сидящую на полу, обнимающую колени и привалившуюся спиной к боковине стойки стола. Подойдя к столу, он увидел только вскрытый конверт и основное письмо.

— Роберт?

— Я свободна! — Я порывисто вскочила на ноги и смеясь схватила отца за края жилетки, заглядывая в лицо. — Я свободна! От всех оков… — Мы одновременно перевели взгляд на смятый фрагмент пергамента, все чернила и слова на котором бесповоротно расплылись от моих слёз. — От всех оков. И короля Герфельда.

Сказав последнее, всё же спрятала лицо на груди отца.

Не смотря на игру пламени в камине, треск поленьев, тёплый плащ на плечах и капель за окном, казалось в душе задувает сквозняк, вытесняя любое подобие тепла. В последний раз подобное ощущала только когда захватила особняк графства, в котором выросла. Но тогда холод и апатия подкрадывались медленно, день за днём, подобно наледи на зимнем окне. Сейчас же наоборот, зарождаясь в груди, вьюга вытесняла и сносила всё, оставляя только безмолвные руины. Внезапно кое-кто тяжёлый, но ужасно пушистый решил напомнить о себе, запрыгнув ко мне на ноги. Чуть вскрикнув от впившихся в бедро когтей, я подтянула и уложила себе на колени манула. Большая пушистая буханка не удержалась бы и свалилась с меня, но благо у княжеского кресла были подлокотники, позволяя устроиться поверх меня ещё одному далеко не самому маленькому тельцу.

— Здравствуй, дорогой. Я скучала. — Провела по густой шерсти от макушки меж ушей до копчика, не трогая хвост. Всё же дикий или домашний, а коты этого не любят.

— Мэу.

Вот и поговорили. Как ни странно, но стало чуть легче. Нет, холод и пустота не отступили, но теперь хоть словно прикрыли форточку, слегка отрезая от завывания ветра в душе.