Мэрианн. Минуя войну

Было ужасно досадно возвращаться в покои не добившись совершенно ничего. Ещё обидней было за отряд и княжество. Из-за моих спонтанных действий в конечном счёте страдают мои люди. Радует, что нас не гонят, позволяя отдохнуть перед новым плаванием. Зато теперь известно, что направляясь во Фрайфол придётся делать крюк и прокладывать путь ближе к королевствам. В конечном счёте мне даже нечего сообщить князю, не считая подробностей смерти Теодора. Совершенно пустое и праздное странствование. С одной стороны много полезной информации, например об отношении Катерины к роду Хэмфер, то есть князей Фрайфола, или тайны Сициад… Но ни то, ни другое совершенно не влияет ни на народ, ни на отряд.

Я на небольшой лоджии, примыкающей к коридору и глядя на парк, что простирался у подножия дворца. Не смотря на начало зимы в этих краях было тепло на столько, что казалось словно осень только начала вступать в свои права. Разглядывая ровные ряды деревьев размышляла о том, что на этот раз делаю не так и что предпринять, как исправить то, что уже натворила. Издалека послышался стук каблуков, обвернувшись я увидела подходящую Леонор.

— Как вы? После общения с королём вы уходили расстроенной.

— Всё хорошо, не стоит беспокоиться.

В целом слова были сказаны ещё при обсуждении, так что сейчас оправдываться и говорить что Фрайфол не так плох уже поздно. Зачем, если в их глазах мои слова совсем не вяжутся с действием. Какое-то время мы молчали, глядя вдаль. Леонор продолжила спокойно и участливо.

— Молчание женщины порой опаснее её громких слов. Тем более в вашем случае, ведь вы предпочитаете сразу действовать. Так что заставило вас молчать?

— Это и заставило. Слова достаточно часто искажают информацию.

— Мне кажется, вас терзают мысли, объяснение которым вы не можете найти? Осмелюсь предположить, что это связанно даже не с военными действиями. Думонд молчит, торговые корабли заходят и выходят в каменное кольцо, словно ничего и не происходило. Так что вас терзает? В этот визит вы гораздо аккуратнее заявляете о себе и княжестве.

— Да, вы правы, — я грустно усмехнулась, — мне относительно не так давно открыли глаза кто я есть, обвинив в эгоизме и теперь стараюсь заявлять о себе только когда полностью уверенна в своей правоте. Более того, стараюсь не просто понять, а почувствовать, что может думать и ощущать человек из моего окружения.

— И как вам?

— Тяжко. — Признала неожиданно для самой себя. — Все мои люди прошли через лишения и потери. Мне больно смотреть им в глаза.

— Все люди эгоисты. Без исключения. Те, кто не имеют власти вынуждены думать о себе, чтобы прожить, найти еду и кров для своей семьи. Сильные же мира сего ни чем не отличаются от них, разве что только зона ответственности шире. Там где купец переживает за товар, чтобы удачно продать и добыть монеты для своей семьи, монарх так же размышляет о целом государстве.

— Но как же те, кто всю жизнь отдавал себя мирным людям? Такие есть и среди простого народа, и среди аристократии и среди монархов.

— Есть. Но тепло и всего себя они отдают только «ближнему своему», — я задумалась, вспомнив Жаннет, что жила в лесу с Рози. Добрейшая женщина прогнала меня, лишь бы я не навредила приёмной девочке. Тем временем Леонор продолжила, — лебезят те, кто не умеют говорить «Я», чей хребет сломан. Вам всю жизнь будут пытаться его сломать и доказать, что вы не лучше, но хуже, ниже чем они. Поделитесь, кто так отчаянно хочет, чтобы вы молчали?

Леонор говорила мягко, вкрадчиво. Посмотрев ей в глаза, я не увидела ни усмешки, ни издёвки. Она завела разговор и спрашивала не для того, чтобы уязвить и найти слабое место, а чтобы действительно успокоить мои мысли. Леонор источала атмосферу надёжности и чего-то тёплого, дружеского и почти родного. В какой-то момент мне показалось, что именно желание ощутить эту поддержку привело меня сюда.

— Катерина, королева Крэйвола. — Сказав, смутилась. Почему-то сейчас это прозвучало так, словно ребёнок жалуется на обидчика.

— Слышала о такой. На сколько я осведомлена, она не первый год добивается того, чтобы вы замолкли.

— Желательно навсегда.

— Так чему вы удивляетесь? Меня же всегда восхищал ваш здоровый эгоизм.

— Здоровый эгоизм? — Я нахмурилась. В моей голове совершенно не вязалось сочетание этих слов.

— Ваш эгоизм оправдан, но не выходит за границы необходимого.

— Понятнее не стало. — Заулыбалась я, принимая свою непонятливость и оборачиваясь обратно к пейзажу за балконом.

— Те, кто вас воспитали хорошо постарались, чтобы вы научились говорить «Я». Сражения и ноша правления научили вас говорить за целое государство, за народ. Катерине всего лишь не нравится, что вы с ней на равных и ваше слово раздаётся эхом не только в горах подвластного княжества, но и в других краях. Её же голос остаётся единоличным только в стенах дворца, а за пределами «Я хочу» превращается в «Крэйвол намерен».