Мэрианн. Минуя войну

Я была уверена, что уже знаю всё о Герфельде и меня не удивить, но… Но. Раньше хоровое многоголосие я слышала разве что в храмах. Воспевая небо, голоса были как правило мягки и возвышенны. Сейчас начало было таким же мягким, но только на первый взгляд. Начиная обволакивать, голоса словно захватывали в плен неги, не позволяя думать ни о чём. В то же время, из сладкого заточения и не хотелось бежать. Сознание одновременно возносилось к самому небу и вместе с тем с тем низкие голоса альтовых партий погружали сознание к самой Преисподней. Взмах дирижёра и вступают инструменты. Обычно хрупкие скрипки сейчас раскрывались с новой стороны, задавая не ритм, но направление мелодии. А вот и барабаны с трубами. Теперь точно только под землю. Никакого неба и света. Казалось бы и без агрессии, но ощущение мрачного благоговения, переходящего в нечто кошмарное и пугающее. И ровно в тот же миг, когда ещё секунда и можно бежать в панике, ведомой животным ужасом, раскрылось что-то ещё более глубинное и объёмное. Глубже чем страх. И дышать стало удивительно легко, хотя я и ощущала каждый вздох. Поразительно, как композитор может создать такое. Я была уверена, что эта тьма только моя, её никто не видит и не слышит. Но почему-то пришла мысль, что именно так звучит… жизнь? Каждодневная борьба. У каждого живого существа она своя, но понятна станет только тогда, когда рискнёшь заглянуть глубже, чем за страх. Наконец очередной жест дирижёра и хор умолк так же внезапно, как и начал. Остались только удары барабана. Монотонные, с большим интервалом. Звук словно возвращал сознание в реальность. Стихли и они. Несколько мгновений царствовала полная тишина, перед тем, как зал взорвался овациями. И то и другое было уместно, как финальный аккорд. Под поклоны и уход со сцены хористов я посмотрела на леди.

— Любое чувство и событие имеет право быть, княжна.

— Это было… сильно.

Я же задумалась над смыслом фразы леди. «Дать место» чувствам и событиям. Со вторым понятно, что уже случилось от того не сбежать, но чувства. Сколько раз бывало, что даже являясь княгиней свободных не имела права проявить эмоции. Когда-то это было нужно для поддержания боевого духа, когда-то во избежания славы истеричной натуры, а когда-то не желая афишировать терзания сердца. Но одно дело не показывать чувства, а другое — не испытывать.

Пока я размышляла, на сцену вышел мужчина. Чёрные прямые волосы, худощавое телосложение до состояния впалых щёк, крайне узкие брови и весьма своеобразный взгляд. Не сказать, что смотрел на публику высокомерно, но цену себе знал. От того любопытнее был его вид. Прямые брюки с широким поясом, обилие перстней на руках, чёрная лёгкая рубашка расстёгнута на верхние пуговицы, а рукава закатаны почти до самого локтя. Складывалось ощущение, что он просто проходил мимо и решил выйти на сцену.

Мелодию исполняемой же арии я узнала с первых нот нежной флейты. «Это утро спустя». Мрачная красивая ария о безответной любви издали. Впервые я её услышала в столице с Робертом. Но там исполнял её молодой парень, сейчас же на сцене взрослый мужчина. Все вопросы отпали, когда он запел. Низкий хриплый голос идеально подходил как внешности исполнителя, так и тексту. Сейчас я смогла понять текст полностью, вместе с тем на какое-то время забыла, как дышать. Тогда Роберт говорил, что пригласил юношу специально, но как по мне, певец перед нами гораздо точнее знает, о чём поёт. Он не пел, а проживал каждую строчку.

Но всему приходит конец. И арии и концерту в целом. Благо, это было последним.

— Кажется, начинаю понимать, почему эта ария любимая у Его Величества.

— М? — я обернулась к леди, возвращаясь в реальность и смаргивая влагу.

— Я помню вас на балу в честь окончания войны… Вы были такая "живая"… "Чувственная"… Сияли, затмевая всех в бальной зале.

— А сейчас? — Усмехнулась, стараясь не выдавать свою заинтересованность. — По-вашему, я мертва?

— С тех пор, как вы появились на моём пороге в вас словно совсем нет никаких чувств и эмоций. Впервые они отразились только сейчас.

— Если я их не выказываю, это не значит, что их нет.

— Не спорю, всего лишь говорю о том, что вижу.

Возвращаясь вечером в гостиничный дом, увидела идущих с другой стороны улицы отряд. Как ни странно, но они шли вновь активно общаясь и даже смеясь. Может, всё не так плохо и им тоже хорошо? У Лира и Элейны увидела в руках по нарядному мешку. Даже Йохан нёс в руках небольшую коробочку. Письма уже отправили, значит, это подарки? Или, возможно, они просто приобрели что-то для себя? Обрывая ход своих мыслей и догадок тряхнула головой и поспешила в свои покои. Пусть развлекаются как хотят. Это их жизнь и их честно заработанные деньги.