Меридиан

— Ты старше, это факт. Но вот насчет «взрослее» — это еще вопрос! Да какая ты взрослая? Не хочу тебя обидеть, но двадцать лет жизни в Метрополии до сих пор аукаются тебе задержкой в развитии.

— Ну, знаешь, это уже хамство!

— Что, правда глаза колет? Да тебя из дома страшно выпускать! Помнишь, после Нового года я долго объяснял тебе, что Шерегеш и Таштагол — это не одно и то же? Ты слушала, с умным видом кивала, а потом взяла и купила билет до Шушталепа!

Лида поморщилась. Об этом случае она не любила вспоминать. Самое обидное, что и на открытой местности, и в любом незнакомом месте она ориентировалась хорошо. Причем не «неплохо для девчонки», а действительно отлично. Долгие годы жизни под землей обострили ее способность к трехмерному ориентированию и запоминанию направлений.

Но да, был, был этот нелепый случай, напрочь испортивший ее реноме, который ее товарищи, судя по всему, не торопились предать забвению. Проблема заключалась в том, что в этих краях по-русски назывались только города да новые села, а аутентичные топонимы просто сводили Лиду с ума, оглушая шипящими и свистящими созвучиями, сливаясь для непривычного уха в одно бесконечное «тыш-дыщ-наш-таш». Лида пыталась оправдаться, но товарищи наотрез отказывались считать ее ошибку лингвистической, а не топографической.

— Ты восхищаешься отцом как маленькая девочка…

«Ну, опять сел на любимого конька», — посетовала про себя Лида.

— …Это видно по твоим глазам. Конечно, он же у нас герой! Вот только отец больше всего любит свою мечту о прекрасной стране будущего, построенной на костях ныне живущих. «Россия — страна вечно будущего счастья!» Кстати, как лично ты относишься к мечте, построенной на костях?

— По-моему, если кости при жизни чувствовали себя неплохо, то все нормально.

— Да вы с папочкой просто родственные души! Продолжаю… Мы с мамой у отца на втором месте, а на каком месте ты, я не знаю.

— Гош, посуди сам, двенадцать лет разницы — это немало. Природу не обманешь, мне уже…

— Растеряла и свежесть, и прелесть? Фу, какая ты отсталая! В нашем мире больше нет таких понятий: ни молодости, ни красоты — ничего. Есть только искусство специально обученных людей. Если мастер не в ударе, и двадцатилетняя может превратиться в страшную перезревшую бабу. Повезет — наслаждайся неувядающей красотой до пенсии.

— Во-первых, мне не нравится, как ты со мной разговариваешь. А во-вторых, все это ужасно глупо.

— Сама дура. Не видишь ни намеков, ни знаков. Ничего ты не понимаешь, Метёлкина. Наверное, у вас в Метрополии это в порядке вещей, но здесь, на материке, девушки и попонятливее, и посмелее, что ли.

— Извини, что я не соответствую твоим высоким требованиям.

— Знаешь, когда я на той полянке валялся… Сам в крови, вокруг свежие трупы остывают… Я в тот день многое про себя понял. Я не такой как отец, я не смогу. Я переживал не о «Меридиане» и не об озере этом дурацком…

— Не надо!

— …Я переживал о том, выживешь ты или нет! А теперь скажи мне честно, как на духу, почему ты не выполнила приказ?

— Как не выполнила? — у Лиды аж губы затряслись. — Я добралась до озера и сделала все, что в моих силах, как ты и приказал!

— Я? Приказал? И ты сможешь повторить мои слова?

У Лиды голова пошла кругом. Она действительно не запомнила почти ничего. Встреча с быдло-компанией и внезапная схватка ошеломили и напугали ее до полусмерти. Крики, мат, звон адреналина в ушах и пробивающиеся сквозь эту какофонию отдельные слова: «Приказ!.. Это приказ!!!»

— Я думала… Разве могло быть иначе?

— Я приказал тебе немедленно возвращаться, забирать Таню и уезжать. Операция была провалена.

— Нет, не провалена! Вспомни, ты сам перебросил мне тюк с надувной лодкой.

— Да я просто хотел вытолкнуть тебя с края поляны. Выбить как кеглю, понимаешь? Я все понял, когда Таня сама нас нашла. Она решила, что я тебя к озеру одну отправил! Я так боялся, что тебя затянет воронка, увлечет за собой… Была воронка?

— Была, — подтвердила Лидия.

— Затянуло бы тебя в Пропадалово, шмяк-бряк по камням, мясо бы с косточек ободрало. Даже если бы потом тебя и нашли, кто бы стал разбираться, чьи это кости?

— Так ты из-за этого ушел?

— Не только. Я так не хочу. А ты за меня боялась?

— Конечно! И за тебя, и за всех ребят.

— Ясно. Ты хороший товарищ, Метёлкина. Очень хороший товарищ! Ну, кажется, наш разговор себя исчерпал, и пора прощаться.

— Постой! Как ты думаешь, та прекрасная страна будущего, о которой мечтает… мы мечтаем… Она будет?