Меридианы карты и души

В гостинице «Ани» Армянское общество по культурным связям с заграницей устроило прием в честь делегации губернаторов автономных областей Италии во главе с сенатором Джеразио Адамоли. Прием этот завершал проводившуюся в Армении «итальянскую неделю», в течение которой в кинотеатрах шли итальянские фильмы, в библиотеке имени Мясникяна была выставка итальянской литературы, в Доме художников можно было в эти дни ознакомиться с изобразительным искусством Италии, в детской картинной галерее — с выставкой «Италия в рисунках армянских детей». Словом, были самые разные встречи, выставки, приемы.

Я вошла с опозданием, когда имеющий «двоякий смысл» армянский коньяк уже воспользовался своим прямым смыслом, подогрел и без того горячую итальянскую кровь, когда все смешалось, — музыканты и гости, танцующие и не танцующие, когда стерлись не только протокольные точки и двоеточия, но даже и запятые. Чопорные, казалось бы, дипломаты с упоением включились в буйный, запыхавшийся ритм твиста…

Сказать, что подобные встречи редкость для нас, неверно. Каких только премьеров и королей, представителей дипломатического корпуса и государственных деятелей не принимала Советская Армения! А все-таки каждый раз заново радуешься… Вот и теперь, глядя на этих разгулявшихся итальянцев, я думала: добро пожаловать в Армению, друзья, вы все время повторяете, что чувствуете себя тут как дома. Да, мы вроде бы схожи и нравом, и историей. Вернее, началом истории. А потом века по-разному распорядились нашей судьбой. Но не стоит омрачать сегодняшнее веселье грустными воспоминаниями о давних временах. Лучше будем делиться радостью. Нам приятно, что ваши архитекторы колесят по Армении, чтобы заснять наши монастыри, хачкары, мосты, караван-сараи, и все эти фотографии, можно сказать даже с неким благоговением, издаются у вас. Итальянские архитекторы так же, как и мы, верят в то, что камни, будь они даже разбиты, изранены, все равно метрика народа, свидетельство его рода и племени.

А то, что коньяк наш крепок и он «не просто коньяк», так же как здание нашей Оперы не просто здание, а Арам Хачатурян не просто композитор, и его «Танец с саблями» не только стремительность ритма, — все это стало ясно нашим итальянским гостям на премьере балета «Гаянэ», еще до этого приема.

Балет был на диво праздничным. Вилен Галстян — и автор либретто, и постановщик — исполнял главную роль. Исполнял ее вдохновенно, с присущим ему даром соединять пластичность с силой и мужественностью. Классический сюжетный треугольник обрел новые краски. Любовь, ревность, ярое полыхание зла и в конечном счете победа добра и красоты. Новая постановка была и оформлена по-новому. Талантливый Минае Аветисян внес в двадцатый век ритм и краски старинных армянских миниатюр, сообщил им стремительность и напор этого века. А музыка была все той же — все те же летящие, искрометные звуки «Танца с саблями». И вдобавок ко всему в одном из кресел амфитеатра сидел сам Арам Хачатурян, поседевший, погрузневший под натиском лет.

В конце спектакля все смешалось: сцена слилась с залом, по залу прокатилась волна оваций и на гребне своем подняла, понесла взволнованного Арама Хачатуряна. Сколько таких мгновений было в его жизни! Если сложить их, получатся дни, месяцы, годы. Одного из тысячи таких мгновений достаточно, чтобы осветить им всю биографию человека. И вот ведь — одному досталось столько. Так и бывает! Природа свои дары не делит поровну, поэтому и оценка этих даров тоже не бывает равной. Скажем и то, что в судьбе человека искусства огромную роль играет время. Можно явиться на этот свет с большим талантом, но явиться не в свое время — либо ранее, либо позже. В таком случае не состоится встреча таланта со временем — та чудотворная встреча двух зарядов, of которой рождается молния. «Искра божья» Хачатуряна сверкнула в доброе время, когда народ наш, оправившись от потерь, испытывал радость возрождения. И Хачатуряну выпало воплотить в звуки дух этого возрождения, высвободить из-под многослойных веков народного горя ждущую своего часа буйную радость, точно так же, как Мартиросу Сарьяну вызволить из этих веков зеленые и праздничные пурпурные краски, Чаренцу слить с движением «неистовых толп»^[42] священное горение своего слова, А. Таманяну вновь водрузить на колонны рухнувшие капители Звартноца…

На следующий день зритель увидел опять «Гаянэ» на сцене Оперного театра, опять гром аплодисментов, опять в зале воодушевление и восторг. И еще, пожалуй, в большей степени, чем накануне: по счастливому совпадению это был и день рождения Арама Хачатуряна. Такие дни рождения принадлежат не только семье именинника, не только его матери, отцу, жене, детям и даже не только залу, до отказа набитому людьми, — они принадлежат народу, стране.