Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай

– Я верю вам, сеньор, и прощаю вас. И все же такой опытный человек, как вы, не должен был доверять принцессу непостоянному и легкомысленному юноше. А теперь, граф де Льера, я хочу кое о чем спросить вас и боюсь, вам будет нелегко мне ответить. Вы подтверждаете все, что было здесь сказано?

– Разумеется, сеньора! У дона Христофора нет причин говорить неправду, даже если бы он был на это способен. А

в нашем роду никогда не было предателей и лжецов.

– С этим я полностью согласна. Если бы в вашем роду и появился один вероломный лжец, то все равно ваш род остался бы знаменит другими его представителями, которые в верности и постоянстве могут сравниться с героями древности! – При этих словах королева бросила взгляд на свою подругу. – К счастью, честь и слава рода Бобадилья не зависят от постоянства и правдивости его главы. . Нет, сеньор, молчите и слушайте! Вы будете отвечать, когда вас спросят. Скажите, в последнее время вы помышляли о браке?

– Я этого не скрываю, сеньора. Разве преступно мечтать о достойном завершении долгого сватовства? Я даже смел надеяться, что теперь наконец получу высочайшее соизволение!

– Ах, Беатриса, именно этого я и боялась! – воскликнула королева. – Значит, эта простодушная хорошенькая девушка была введена в заблуждение каким-нибудь ложным брачным обрядом! Ибо ни один из моих кастильских подданных не осмелился бы говорить в моем присутствии о браке, будучи уже связанным законными узами с другой женщиной! Последний распутник Испании не решился бы так оскорбить церковь и королеву!

– Сеньора, вы говорите жестокие слова, – в отчаянии воскликнул Луис. – Осмелюсь спросить, неужели эта суровая отповедь относится ко мне?

– А к кому же еще? О ком еще здесь может быть речь?

Неужели вас не мучит совесть за ваше недостойное поведение? И вы еще спокойно стоите перед вашей государыней! Да что я? Вы осмеливаетесь как ни в чем не бывало смотреть в глаза этому ангелу, этой несчастной девушке!

– Сеньора! – воскликнул Луис. – Меня, конечно, нельзя назвать ангелом, как донью Мерседес. Я не безгрешный, не святой, короче – я Луис де Бобадилья. Но эти упреки я заслужил так же мало, как и мученический венец. Позвольте спросить, в чем меня обвиняют?

– В том, что вы обманули ложным браком неопытную и доверчивую индейскую принцессу или, что еще хуже, нагло насмеялись над своей королевой, утверждая, будто помышляете о браке, когда сами уже связаны брачными узами с другой! В каком из двух преступлений вы действительно повинны, вам лучше знать.

– А вы, маркиза, и вы, Мерседес, вы тоже думаете, что я на это способен?

– Боюсь, что да, – холодно ответила маркиза де Мойя. –

Все доказательства так несомненны, что не поверить им может только язычник!

– А вы, Мерседес?

– Нет, Луис, нет! – ответила великодушная девушка с пылкостью и волнением, сломившими все преграды ее сдержанности. – Я не верю, что вы настолько низки! Вы вообще не способны на низость, просто вам трудно переделать свой легкомысленный нрав. Я слишком хорошо знаю ваше благороднее сердце и верю, что если вы и поддались увлечению, то лишь потому, что не смогли его преодолеть.

Все это дон Луис слушал не дыша, а когда она кончила, радостно воскликнул:

– Благослови вас господь и пресвятая дева! Я вынес бы все, но только не ваше презрение!

– Пора положить этому конец, вы не находите, Беатриса? – спросила королева. – Мне кажется, надо перейти прямо к фактам, так оно будет вернее. Подойдите сюда, Озэма, и пусть ваш рассказ решит это дело раз и навсегда.

Юная индианка, которая понимала по-испански если не все, то гораздо больше, чем могла сказать, тотчас повиновалась. Она была удручена и мучительно пыталась уловить, что же, наконец, происходит. Но лишь Мерседес заметила, как менялось ее лицо, когда Изабелла обвиняла

Луиса, а тот негодующе протестовал: волнение Озэмы подтверждало, насколько наш герой был ей дорог.

– Скажите, Озэма, жена вы Луису де Бобадилья или нет? – спросила королева, стараясь произносить каждое слово медленно и отчетливо, чтобы индианка могла ее понять.

– Озэма Луису жена! – ответила та, улыбаясь и краснея.

– Луис муж Озэмы!

– Как видите, дон Христофор, все ясно. То же самое она отвечала на все мои настойчивые и неоднократные расспросы. Скажите, Озэма, когда и как Луис женился на вас?

– Луис женился на Озэме по испанской вере. Озэма стала женой Луиса по гаитянскому обычаю, по любви, по душе.

– Не может этого быть, сеньора! – возмутился адмирал,

– Я бы хотел сам во всем разобраться. Вы позволите мне задать несколько вопросов?

– Спрашивайте, сколько хотите, сеньор, – холодно ответила королева. – С меня довольно того, что я слышала, остается только принять решение, и безотлагательно!

– Граф де Льера, вы признаете себя мужем Озэмы, да или нет? – строго спросил Колумб.

– Разумеется, нет, сеньор адмирал! Я никогда не был ее мужем. Да и как мог я об этом хотя бы помышлять, если думал об одной только Мерседес! – ответил Луис со всей прямотой и решительностью, которые составляли главное его достоинство.