Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай

самое главное. Озэма заболела и до сих пор больна. Ей грозит смерть – так утверждают врачи. Ее высочество и донья Беатриса весьма встревожены. Но вы, Луис, можете поднять ее буквально из гроба, это в вашей власти! Повидайтесь с ней! Скажите ей хоть одно слово, которое вернет ей счастье, скажите, что если вы не обвенчались с ней по испанскому обычаю, то сделаете это теперь. И пусть священники, которые не отходят от Озэмы, подготовляя ее к крещению, сегодня же совершат брачный обряд! Тогда мы снова увидим принцессу радостной, счастливой и сияющей, какой она была прежде!

– И это говорите мне вы, Мерседес! – воскликнул Луис.

– Говорите так спокойно и уверенно, словно сами того хотите!

– Спокойно? – грустно возразила девушка. – Вам это только кажется, Луис. Уверенно? Да, я знаю, что говорю.

Вы не можете жениться на мне, любя другую! Так почему вам не последовать влечению своего сердца? У принцессы будет богатое приданое, потому что мне в монастыре не понадобятся ни золото, ни поместья.

Луис с нежностью смотрел на благородную девушку, никогда еще она не казалась ему прекраснее! Затем он вскочил и забегал по комнате: в душе его бушевала такая буря, что он не в силах был усидеть на месте. Наконец, овладев собой, он снова сел, взял безвольную руку Мерседес в свои и заговорил:

– Вы так долго пробыли у постели своей больной подруги, так много раздумывали о ней, что теперь не в силах смотреть на вещи здраво, любимая! Озэма не тронула моего сердца, во всяком случае совсем не так, как вы думаете.

Какое-то мимолетное увлечение..

– Ах, Луис! «Мимолетное увлечение»! Здесь, – проговорила Мерседес, прижимая обе руки к своей груди, – никогда не было подобных чувств!

– У нас не одинаковое воспитание, привычки да и сама природа, Мерседес. Вы много лучше меня! И, если бы было иначе, я не смотрел бы на вас с таким обожанием. Не будь вас, я бы все равно не был счастлив в браке с Озэмой, но вы есть, и я так вас люблю, что брак с другой вверг бы меня в бездну горя, – даже я не вынес бы этого при всей грубости моей души! Я уже не говорю о том, что на индианке я бы никогда не женился.

Луч счастья озарил лицо Мерседес, однако высокое чувство долга и бескорыстная решимость тут же взяли верх, и, словно наказывая себя за это минутное торжество, она с упреком спросила:

– И вы можете так говорить об Озэме? Ваше «мимолетное увлечение» обмануло ее наивное сердце. Честь требует, чтобы вы теперь на деле подтвердили то, во что заставили ее поверить!

– Мерседес, любимая, послушайте меня! Вы должны знать, что при всем моем легкомыслии и недостатках я никогда не был лицемером! Я никогда не поступал наперекор своему сердцу, а мое сердце отдано только вам одной. Вы для меня – единственная! Красота Озэмы, ее очарование могли на мгновение привлечь взгляд моих глаз или вызвать мимолетное восхищение. Но вы, любимая, всегда были здесь, в моем сердце, всегда оставались со мной, потому что вы стали частицей меня самого. Если бы вы только знали, как часто ваш образ оказывался сильнее меня, как часто мысль о вашей любви помогала мне там, где уже ничего не могли поделать ни долг, ни вера, ни воспитание, вы бы поняли разницу между моей любовью к вам и тем, что вы насмешливо называете «мимолетным увлечением»!

– Луис, я не должна была бы слушать эти обольстительные слова! Вы говорите их по доброте сердечной, чтобы сейчас смягчить мою боль, но потом она станет еще острее. Если вы действительно так меня любите, как могли вы отдать другой мой прощальный подарок?

– Мерседес, вы ведь знаете, при каких страшных обстоятельствах я решился с ним расстаться! Смерть уже заглядывала нам в лицо, когда я дал Озэме ваш крестик, надеясь, что хоть он поможет несчастной язычнице в час грозной опасности. А этот дар, вернее, то, что я дал ей крестик на время, она приняла за брачный обет! Вы знаете наши обычаи – скажите, мог ли я предвидеть, что это приведет к такому страшному недоразумению? Ведь я тоже мог бы уже называть вас своей женой на том основании, что вы сами сделали мне этот подарок!

– Ах, Луис, вручая вам этот крест, я вручила вам и свою судьбу!

– А что вы хотели сказать, когда неделю назад вернули мне его снова?

– Я послала вам крест, когда надежда вновь ожила в моем сердце, а также повинуясь воле королевы. Ее высочество теперь благоволит к вам и желает, чтобы мы поскорее обвенчались. И если бы не горестное состояние

Озэмы, которой объяснили все. . Но, увы, боюсь, она не знает главного – ваших истинных чувств к ней и ко мне!