Мертв на три четверти (ЛП)

— Какой именно ложью? Вы должны были слышать Тару своими ушами, пока подглядывали сверху: судья Кабот был убит священником Коса с помощью украденной у него силы. Кстати, не поможете нам составить список подозреваемых? Мы ищем кого-то, кто, к примеру, может летать и вызывать пламя мертвого бога. Я бы сказал, кто-то приблизительно вашего роста и телосложения.

— Предатель! — выкрикнул кардинал. Вторая струя огня вонзилась в Деново с силой божественного правосудия. Его пиджак задымился. Защита поколебалась, но держала. — Я объявляю тебя, Александр Деново, предателем. Ты преподнес мне эту богохульную силу чтобы защититься от большего богохульства. Я же воспользуюсь твоим даром, чтобы тебя уничтожить.

— Милорд кардинал, этим вы нисколько не улучшите затруднительное положение, в котором оказались, — откликнулся Деново. — Чего вы добивались, нападая на человека в присутствии Справедливости?

Губы кардинала Густава скривились в усмешке:

— Пока я нападаю, Справедливость не сдвинется с места. Каждый мой удар по тебе ослабляет ее. Мой Бог будет отомщен.

Абелард почувствовал гарь. Его ряса до сих пор дымится? Оглянувшись через плечо, он вздрогнул, увидев в паре метров от себя мисс Кеварьян. Она по всей видимости была невредима, несмотря на царапины и разорванную упавшими осколками одежду. Однако ее пиджак горел, а она никак не проявляла признаков боли.

Ее губы шевелились. Он не слышал слов. Абелард перевел взгляд с нее на кардинала и назад. Его словно святого на витраже освещали вспышки света лучей заходящего солнца.

Абелард повалил леди Кеварьян на землю, предварительно накинув на нее свой плащ. Пока он тушил пламя плотной тканью, она неподвижно лежала среди обломков. Моргнув, она, кажется, его узнала. Когда он прижал обратную сторону ладони к ее лбу, она показалась ему холодной и влажной как каменная стена утром после долгой ночи. По сравнению с предыдущим прикосновением, когда она была холодна как лед, она показалась ему больной.

— Леди Кеварьян, — позвал он, перекрикивая драку. — С вами все в порядке?

Ее тело лежало неподвижно, почти безжизненно, но губы шевелились. Те же движения снова и снова. Одно слово.

— Леди? — он наклонился вниз. — Я ничего не слышу. — Он поднес ухо к самым ее губам, и понял.

— Кинжал, — снова и снова повторяла Элейн.

Он обернулся, но не к профессору Деново, или к кардиналу Густаву, и не к Таре с Защитниками, а к Кэт — затянутой и пойманной в ловушку в ее черном костюме. У нее был тот самый хрустальный кинжал, что он нашел в котельной.

С каждым нанесенным кардиналом Густавом ударом, капелька крови внутри его прозрачного лезвия светилась все ярче.

Абелард заставлял себя смириться с мыслью о том, что предателем является священник Коса, но чтобы им оказался сам кардинал? Этому должно быть какое-то объяснение, веская причина.

Он вновь повернулся к мисс Кеварьян. В ее взгляде читался устрашающий приказ.

Выступать против кардинала было равнозначно ереси. А может ли быть приравнена к ереси попытка остановить убийство?

«Нужно выбирать между городом, в котором ты живешь, и истинной сутью Альт Кулумба».

Подстрекаемый тревогой, порожденной страхом, он покинул мисс Кеварьян и бросился к Кэт. За его спиной потухший было пиджак Мастерицы Таинств вспыхнул снова.

* * *

Тара услышала крик Раза Пэлхема, и мановением руки потушила объявший его огонь. Он обмяк, потеряв сознание, но в целом был в порядке. Гася пламя, она почувствовала его нечеловеческую природу, объединенную со злобной волей человека.

Огонь был порожден не человеческим Таинством. Форму и силу гневу кардинала Густава придавали тонкие божественные механизмы: миллионы натянутых паутинных ниточек вибрировали словно гитарные струны. Их трение и создавало ненасытное пламя.

Кардинал сказал: «Ты преподнес мне эту силу». Ну, конечно! Кого же еще кардинал мог попросить создать круг Таинств, как не того, кому им было доверено создание Справедливости? Какой еще Посвященный пошел бы на такое, презрев всю профессиональную этику?

— Помоги мне, Тара! — бледное лицо и курчавая борода Деново покрылись потом. Отражая прямолинейную атаку Густава, с помощью ворованной силы студентов, учителей и каких-то богов, его руки дрожали. Взглянув на него, с закрытыми глазами, она увидела, что он светится как неоновая молитвенная мельница. Сама бы она не продержалась под столь яростным напором больше пары секунд. И все же, при всех накопленных Деново силах, он едва-едва справлялся. — Он убил судью Кабота.

«Верно, — подумала Тара: — Инструментами, которые ему вручил ты. Какая тонкая могла бы быть месть, и все что нужно сделать — это стоять и наблюдать».

— Я не убийца, — ответил Густав тихим и угрожающим голосом, напомнившим шорох сползающего по склону снега, предвещающего надвигающуюся лавину. — Я направляю гнев моего Господа.

Смотреть на кардинала было все равно, что смотреть на солнце. В одно мгновение он светился всеми цветами сразу, в другое — совсем погасал, становясь для тариного зрения тускло-серым.