Мертва для тебя

Других таких уверенных в себе и самостоятельных людей, как Ида, просто нет. Каролине хотелось бы иметь эти качества. На самом деле, если бы в ее жизни не было Густава, она вряд ли смогла бы ответить на вопрос, кто она. Она любит суши или ест их только ради Густава?

– Тебе тогда показалось, что что-то случилось?

– Да, – отвечает Ида, стоя против света. – Но я не знаю что.

– Я упоминала о телефонных звонках, о ком-то, кто мне звонил?

Ида качает головой.

– Ты правда совсем ничего не помнишь?

– Правда. Вообще ничего, – говорит Каролина и закрывает лицо руками. – Что мне делать? Я боюсь.

– Ты думаешь, в этом замешана «Семья»? Мне вспоминается тот кузен с вашего юбилея в июне.

– Не знаю. Эта мысль меня, разумеется, посещала, но с чего вдруг ему преследовать нас? Между нами и «Семьей» или братом Густава нет недосказанностей. Я думаю, они бы нас скорее защищали.

И все же Каролина помнит неприятное чувство, когда Асиф появился на празднике. Конечно, он из семьи Густава, но тем не менее. Люди же начали сплетничать.

Ида кладет руку ей на плечо.

– Ты боишься Густава?

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Не мог ли это быть он… Я не знаю, как мне это сказать, что ты не думаешь, что Густав мог хотеть вам зла?

– Ни за что, – возмущается Каролина. – Как только тебе такое в голову пришло?

Вот уж такого вопроса Каролина от Иды точно не ожидала.

– Прости, я не хотела… Ты знаешь, что я всегда рядом. Ты можешь поговорить со мной о чем угодно, и я смогу помочь тебе.

– Будет лучше, если ты пойдешь домой.

– Но…

– Что?

Каролина поднимается и берет пустую чашку.

– Карро, я знаю, что Густаву случалось вести себя по отношению к тебе жестоко. И я знаю, что об этом сложно говорить. Что бы ни случилось, в этом нет твоей вины. Слышишь?

– Прекрати.

Каролина пытается сдержать слезы, но это нелегко.

– Что бы он ни сказал, твоей вины ни в чем нет.

Ида крепко обнимает Каролину.

– Твоей вины ни в чем нет.

Тут Каролина начинает плакать. Она всхлипывает и задыхается. Вытирает глаза, бормочет «спасибо», жалея, что не может рассказать обо всем Иде. Но жизнь Каролины сводится к поддержанию видимости благополучия – и не только для того, чтобы хорошо выглядеть в чужих глазах, она и себе самой не хочет признаться в том, что все летит к черту.

Густав

Он уже в холле замечает, что что-то не так, хотя он отсутствовал недолго – пришлось по-быстрому смотаться в Копенгаген.

Несколькими часами ранее Густаву позвонила Филиппа и сказала, что без его ведома собралось правление компании. Когда он доехал, заседание уже завершилось и все разошлись. По словам Филиппы, речь шла о том, чтобы сместить Густава с поста председателя правления, но они не могут этого сделать, поскольку у него больше половины акций. По пути домой он по очереди обзвонил всех членов правления, но ни одна сволочь не ответила.

На кухне стоит Карро, склонившись над выдвинутым ящиком. Ее паника заразна, она напоминает Густаву обо всем, что пошло не так.

– Где ты был? – спрашивает Каролина, со стуком захлопывая ящик.

Она выглядит сущей развалиной – лицо мертвенно-бледное, щеки впалые. Ну, хотя бы сменила тот потрепанный наряд на облегающее голубое платье. Не помешало бы еще пару раз провести щеткой по волосам и накраситься.

– На работе.

– А почему не отвечал? Я звонила раз двадцать.

Густав развязывает галстук.

– Ну кто звонит двадцать раз, Карро? Ты что, не слышишь, как безумно это звучит? Кстати, ты, наверное, неправильно набирала номер, потому что у меня только один пропущенный звонок от тебя.

– Что? Но я же звонила…

– Что ты сказала? – вздыхает Густав и закатывает глаза.

– Ничего.

Она умолкает.

– Тебе надо сходить поговорить с психологом или с кем там говорят в таких случаях.

Каролина вытирает слезы на щеках.

– Зачем ты ездил на работу?

– Потому что кто-то должен зарабатывать деньги. Мир не остановился только из-за того, что наших дочерей похитили.

Наивность Карро просто-таки вымораживает.

– Ты что, не понимаешь, что мне стыдно, когда ты выкидываешь эти твои фортели, хлопаешь дверьми и занимаешься всякой чушью. Что подумает Наташа? Что я женат на сумасшедшей?

– Прости…

Густав подавляет желание продолжить в том же духе.

– Ты что, ела суши? – спрашивает он, бросив взгляд на белые пластиковые коробки.

– Ида забегала на пару минут и принесла с собой еды.

Какого черта ей здесь понадобилось, думает Густав, сжимая в карманах кулаки.

– Честно говоря, меня достали люди, бегающие по нашему дому, будто это проходной двор. Мой дом – моя единственная территория свободы. На нас сейчас обращено столько взглядов, только гостей нам еще и не хватало.

– Хорошо, я скажу ей, – говорит Каролина и проходит мимо Густава, даже не глядя на него.

Он хватает ее за руку, притягивает к себе и целует в сухие губы. От нее несет кислым вином.

– Чего хотела Ида?

– Узнать, как я себя чувствую, только и всего, – отвечает Каролина, безразлично пожимая худыми плечами.

– О чем вы говорили?

– О том, что случилось. Обо всем и ни о чем. Не знаю, – говорит она, избегая смотреть в глаза Густаву.

– Ты что-то вспомнила?

Глаза Каролины краснеют, она готова расплакаться.