Мёртвая душа

Я поздоровалась, Хуан повернулся в мою сторону и опустил голову, всматриваясь в меня поверх очков.

— Это ты… пришёл-таки, надо же. Садись, — он махнул головой на высоковатую для меня кушетку, и, чтобы на неё забраться, мне пришлось слегка подпрыгнуть. — Что ж… — Хуан тяжело поднялся, протёр руки дезинфицирующим раствором и встал напротив меня.

Я почувствовала себя мышкой в ловушке. Хуан словно источал ауру, пробирающуюся под кожу, но в то же время было в нём что-то успокаивающее, и этот контраст вызывал во мне тревогу.

Он ни разу не посмотрел мне в лицо, изучая голову, и я вскоре расслабилась, сосредоточившись лишь на ощущении чужих пальцев, осторожно перебирающих мои волосы.

По спине пробежали мурашки. На секунду мне показалось, что я совсем маленькая, и сейчас мама заплетает мне косички — много-много, совсем как у моих старших сестёр, которых отец недавно взял на охоту. Но мои косы получались другими — чёрными, словно жжёные фитили, тогда как волосы сестёр напоминали белую карамель.

— Подними лицо, проверю бровь, — я дёрнулась, опомнившись. Воспоминание осело внутри неприятным осадком. — Мне нужно проверить твою шею.

— По ней не били! — я слегка отстранилась.

— Судя по расположению шишек, тебя били затылком о землю, значит, шея была под большой нагрузкой, возможно смещение.

Смещение, слабоумие… Да ему надо в парке развлечений работать — в комнате страха!

Хуан снова потянул ко мне руки, но я ещё сильнее отстранилась. Он замер, посмотрев на меня долгим взглядом. Мы помолчали.

— Знаешь, — заговорил он, — юноша без кадыка не может не привлечь внимание такого учёного, как я. А потому, будь добр, дай мне тебя осмотреть и не придумывай себе лишнего. Мне нет дела до твоих секретов, гораздо важнее — твоё здоровье. В отличие от твоих сокурсников ты подвержен куда большему риску.

Я бы потеряла сознание, но мышцы задеревенели, не дав даже пошатнуться. Шея и спина разболелись уже через несколько секунд, а я продолжала загнанно таращиться на врача Хуана. Это на что это он намекает?

— Робао, или кто ты там, — тяжело вздохнул Хуан, — ты обязан пройти обследование, академия несёт ответственность за твою жизнь и здоровье. Не знаю, по какой причине ты здесь, но ты имеешь на это полное право, а потому сядь ровно и дай проверить твою шею. Смещение позвонков может сильно нарушить течение Ци, что приведёт к обморокам и головным болям.

Медленно выпрямилась. Нахмурилась. Хуан провёл пальцами по задней стороне моей шеи, покивал сам себе.

— Вы никому не расскажете? — выдавила из себя.

— Это не моё дело. Моё дело — лечить. Ложись на кушетку. На живот.

Неуверенно подчинилась, всё ещё не переборов смятение. Хуан догадался, что я девушка? Или что ещё могут значить его слова? Только это! И он… не расскажет? Никому?

— Мне нужно проверить твой позвоночник, но мешает корсет.

— Вы хотите, чтобы я его снял?

— Если можно, — миролюбиво ответил Хуан. — Я закрою кабинет, ты можешь снять его за той ширмой, — я привстала, рассматривая занавеску в углу.

И что мне делать? Довериться? Если бы Хуан хотел рассказать обо мне, он бы уже давно это сделал.

Я не чувствую от него угрозы, не чувствую излишнего интереса — лишь какую-то отеческую заботу, которую он, я точно знаю, проявляет к каждому курсанту. И Сюин — она ведь очень искренняя девушка — всегда отзывается о своём дяде с теплом, несмотря на его к ней строгость.

Да и какая разница? Он ведь всё знает, так чего мне бояться? Словно откажись я от обследования, и Хуан сразу всё забудет. Конечно, нет.

— Хорошо, — вздохнула и спрыгнула с кушетки. Ещё раз посмотрела на Хуана — его лицо ничего не выражало — и пошла за ширму. Быстро сняв бандаж, стыдливо спрятала его под китель, и вернулась на кушетку.

— Ты, наверное, не привык к такому, — Хуан снова проверял мою шею. — Я не знаю, как врачи лечат в Бее таких, как ты, — он словно боялся, что нас могу подслушать, и я была благодарна за эту его предусмотрительность.

— В Бее нет страха тела, все мы рождены из утробы, а потому — одинаковы.

— Интересное наблюдение. В Донге есть врачи-женщины, но, сам понимаешь, не в академии. Оплот мужского воздержания, — он хохотнул, и я едва сдержала улыбку. — Но ты не подумай, наши курсанты из высокородных семей, они воспитаны в уважении к женщинам, и никто бы не посмел нарушить комфорт врачей.

— Я знаю, — улыбнулась.

— Правда, в высокородных семьях принято держать своих врачей, и всегда это мужчины, даже для женщин. Их врачи лечат в присутствии десятка свидетелей, свиты слуг, мужа или матери.

— А как же роды?

— Акушерки всегда женщины, ни один мужчина не рискнёт пойти в эту профессию, — хохотнул Хуан. — Вставай.

— Вы всё? — удивилась.

— Да. Жить будешь, у тебя на удивление крепкая спина. Ездишь верхом?

— В Бее если ты не ездишь верхом, ты считаешься калекой.

— Раньше и у нас так было…

Стук в дверь заставил вздрогнуть нас обоих.

— Чего заперся? Давай открывай!

— Гао! — прошептала.

— Иди одевайся. Не волнуйся, — Хуан подтолкнул меня к ширме, и крикнул: — Не долбись!

Замерев за плотной тканью, я вслушивалась в шаги вошедшего Гао.

— Я Сюин привёл.