Мертвая сцена

— Разумеется, — столь же бестактно ответила я за Устина. — Других эпопей у Льва Николаича как будто бы не было.

— Аллочка, я убежден, что вы будете очаровательной Наташей, — лицемерно улыбнулся мне Лунгин. — Я ведь угадал? — обратился он уже к нам обоим.

— Ну, это очевидно, — развел руками Устин.

— И очень понятно, — продолжал Лунгин. — Имея в руках такую дивную актрису… Алла, не смотрите на меня, пожалуйста, волком — я говорю совершенно искренне…

— А вы думаете, вам разрешат? — очнулся вдруг Нусинов.

Вопрос был адресован Устину, но в этот раз за него ответил соавтору Семен:

— Почему ж не разрешить, Илья? Какая там может быть крамола, в столь давнем сочинении?

— Я не об этом, — хмыкнул Нусинов. — А о том, что наверняка много желающих снять эпохальную вещь. Тем более удивительно, что до сих пор по роману Толстого фильма еще не было.

— Был, — уточнила Лилиана. — Американский.

— Да, это я помню, — поморщился Илья. — Но я про наши.

— В моей заявке, — сказал Устин, — как раз упоминается тот голливудский фильм. И я в ней пишу, что столь великое произведение, конечно, должно быть снято и у нас, на родине Толстого. И что, мол, тянуть со съемками не стоит.

— Да нет, отчего бы не потянуть? — пожал плечами Лунгин. — Американская картина вышла такой дешевкой, что вовсе нет необходимости на этот факт реагировать.

— В заявке я привел этот пример лишь как повод, — с улыбкой пояснил Устин. — Картина, кстати, была в нашем прокате.

— Одри Хепберн там чудесная, — заметила Лилиана.

— Иных чудес там, увы, не было, — сказал Семен.

— А по мне, так и эта Хепберн не заслуживает никаких авансов, — возразил Илья.

— Уверен, наша Аллочка намного ее превзойдет, — промолвил Лунгин, хищно посмотрев на меня.

— Так вы говорите, Устин, за сценарий еще даже не брались? — прощебетала Лилиана.

— Я в поиске соавторов, — сказал мой любимый, выразительно поглядев на Лунгина и Нусинова.

Те переглянулись.

— Вообще-то экранизации нам как-то не очень интересны… — медленно проговорил Семен.

— Да, — поддакнул ему Илья.

— Позвольте, — не согласился Устин, — но ведь тот же «Мичман Панин» — это ведь по мотивам воспоминаний того старого большевика… черт, забыл фамилию!.. В журнале «Октябрь» они были опубликованы. Я тоже читал.

— Именно там и мы их прочли, — подтвердил Лунгин. — Но из этих мемуаров мы использовали буквально одну строчку. А все остальное сами нафантазировали.

— Да, с Толстым так не выйдет, — с деланой озадаченностью пробормотал Устин.

Я прекрасно видела, что на самом деле он испытал огромное облегчение оттого, что ему не придется сотрудничать с этими двумя обормотами.

«Ну я тебя еще пристыжу вечером, — подумала я. — В другой раз только попробуй подобные предложения кому попало делать».

— Так что, ребята, давайте тогда за Толстого! — неожиданно гаркнул Нусинов. И водрузил на стол еще одну извлеченную из-под стола бутылку.

Сколько всего он этих бутылок притащил, я так и не узнала, поскольку вскоре после тоста за Толстого мы с Устином, к счастью, покинули сей гостеприимный дом.

По дороге домой я неустанно Устина пилила:

— Как ты мог? Нашу с тобой, можно сказать, семейную задумку раскрывать перед абсолютно посторонними людьми?

— Да ладно, Алла, — вздохнув, сказал он мне в ответ. — Все равно из нашей затеи, боюсь, ничего не выйдет.

— Зачем же ты так? — укорила его я. — Это ведь твоя давняя мечта.

— Именно поэтому, — вновь вздохнул Устин. — Самые заветные мечты никогда не воплощаются.

— Однако мы с тобой вместе, — подчеркнула я. — Помнишь, ты мне говорил?

— Что именно? — не понял Устин.

— Еще тогда, в институте… Еще до того, как мы сблизились, ты говорил, что твоя самая заветная мечта — быть вместе со мной. И что больше тебе ничего не надо.

— Да, конечно, помню! — сразу оживился мой любимый. — И, разумеется, я счастлив именно и только тобой! Так что плевать на «Войну и мир», да и вообще на кино.

— Но ты понял, к чему я это сказала? — продолжала я его поддразнивать. — К тому, что даже самые заветные мечты иногда сбываются.

— Если мне так сказочно повезло с тобой, — улыбнулся Устин, — то пусть не везет во всем остальном. Я с этим заранее согласен — и роптать не собираюсь. В тебе одной мое счастье, Алла.

И он заключил меня в свои крепкие объятия. Впрочем, он неизменно это делает, когда бы мы ни оставались одни.

Или даже на улице, среди людей, как было в этом случае.

8.1.62

Сегодня на «Мосфильме» случайно столкнулась с презренным Фигуркиным — однокурсником Устина. Он, как всегда, принялся без умолку болтать. Я бы не стала его слушать и тем более писать сейчас о нем, но дело в том, что Фигуркин сразу стал трепаться не о ком ином, как о Носове!

«Да что они, сговорились, что ли?!» — с досадой подумала я. Но что-то заставило меня остановиться и послушать Фигуркина.

— Алла, ты же помнишь Нестора? Помнишь, да? — прыгал вокруг меня неприятный недотепа.

Я сперва сделала вид, что не понимаю:

— Какого Нестора? О чем ты?

— Ну как же, Носова! Учился с нами. Такой многообещающий…