Мертвая тишина

«Он не остановится. Он убьет тебя», — нашептывает паранойя внутри меня. И шепот ее такой ясный, такой близкий, что меня так и подмывает оглядеться по сторонам в поисках говорящего.

«Превратит тебя в ничто. Станешь еще одним куском мертвого мяса в скафандре, как и все остальные. Как все бедолаги-пассажиры на этом корабле».

Звучит паранойя совсем не так, как мне ранее представлялось. Никакой паники и злости. Напротив, спокойный и ровный голос, самонадеянный и убедительный.

«Ты умрешь, если не убьешь его первой…»

Макс, однако, останавливается, на самом стыке моста с «Авророй». Не впустить ли его? Если я прикончу Донована в грузовом трюме, может так статься, команда «Ареса» сразу этого и не поймет.

Вот только, позволь я ему приблизиться, у него будет больше шансов подстрелить меня, если — и когда — он нажмет на спусковой крючок.

И в этом отношении, кстати, я вообще не понимаю, чего Макс ждет. Ближе не подходит, стрелять как будто тоже не собирается.

— А где мистер Беренс? — спрашивает мужчина.

— Мертв. — Ложь вырывает кусок из моего сердца. И, боюсь, это может обернуться вовсе и не ложью. Тем не менее Доновану незачем знать правду. Для него Кейн стал бы лишь дополнительным рычагом воздействия на меня. Или еще одним кандидатом на занесение в список мертвых.

— Мне очень жаль, — вздыхает он почти искренне.

— Уж не сомневаюсь, — с отвращением фыркаю я. Краем глаза замечаю какое-то движение. Но чтобы разглядеть, мне придется повернуть голову, вместе с фонарем на шлеме. Бекка? Мама? Или Рид?

— Ты принимаешь происходящее на свой счет, и совершенно напрасно. Это всего лишь бизнес, никаких претензий к тебе лично. На самом деле, мне всегда нравилось проводить с тобой время. Я восхищался твоей волей к жизни. И, сложись обстоятельства иначе, ты наверняка бы построила новую жизнь, в которой…

— Заткнись! — рявкаю я. — Я была тебе полезна. Только и всего.

Моя зависимость — безразличная и послушная зависимость — от «Верукса» теперь меня нервирует. Хотя я и была всего лишь ребенком, сиротой без семьи, когда все это началось. Что я могла тогда поделать? Образно выражаясь, «Верукс» стал моей семьей, и эти отношения оказались столь же несостоятельными, как и любые другие, построенные на крови, тайнах и лжи.

Или же, быть может, наша кровь, тайны и ложь просто другого сорта. Кровь проливали посторонние. Тайны подходят под определение электронного шпионажа и саботажа. Ложь — шоу для прессы и общественности.

И все равно я оставалась с ними.

— Но разве не этого мы все и хотим? — эдак задумчиво произносит Макс. — Быть полезными, ценными. Привносить достойный вклад. Создавать наследие, которое останется даже после нас.

— Избавь меня от своей ахинеи «я-уже-старик-и-так-далее», — огрызаюсь я. — Твое наследие — станция Феррис и вот это. — Свободной рукой я обвожу трюм «Авроры». — Загубленные жизни, смерти, убийства. — Даже если об этом наследии никто и не узнает.

Донован хмурится, но затем лицо его снова проясняется.

— Я не создавал прибор, не принимал решения разместить его на борту. Моя задача — исправить ситуацию. Распутать этот трагический узел, который вызвал бы лишь…

— Для кого исправить ситуацию? — перебиваю я его. — Ты скрываешь правду от людей, которые имеют на нее право, и покрываешь тех, кто должен понести наказание за содеянное!

Он виновен ровно в той же степени, что и неизвестные руководители «Верукса», двадцать лет назад разработавшие гнусный преступный план.

Вдруг откуда-то из-за пределов грузового отсека доносится грохот падения. Просто обрушилась одна из покосившихся баррикад? Или подбирается Рид?

Мне стоит усилий, чтобы не обернуться в сторону шума.

Донован, однако, и бровью не ведет. То ли не слышит, то ли ему плевать. Да и все равно, наверняка он в любом случае планирует нас убить, так что какая разница?

По его лицу пробегает тень раздражения.

— «Верукс» больше сделал миру добра, чем причинил вреда. Даже ты это знаешь. Только подумай о проделанных нами исследованиях, о колонизации планет. Одни лишь достижения медицины, которых мы достигли благодаря узнанному на Феррисе…

— Расскажи это пассажирам и их семьям. Расскажи безопасникам, которых ты послал сюда на смерть. Расскажи это Лурдес, Воллеру, Нису и Кейн, — чеканю я, отчаянно пытаясь сдержать гнев. В груди у меня клокочет лава ярости, стремящаяся выплеснуться на него расплавленной ненавистью.

Макс улыбается мне столь миролюбиво, что по коже у меня бегут мурашки.

— И все же, дорогая моя, — мурлычет он. — это не я послал сюда твою команду. И не я подбивал их загерметизироваться на мертвом корабле ради славы, богатства и лучшей жизни.

Его слова как удар под дых, да такой, что оставляет после себя сквозную дыру в теле. У меня перехватывает дыхание.

— Весьма сомневаюсь, что в данном случае у тебя есть хоть какое-то моральное превосходство, — сухо добавляет Макс.

И он прав. Как он выложил, так все и было. Неважно, сколь благими были мои намерения. Неважно, как отчаянно я пыталась запоздало исправить ошибку. Они все равно мертвы. Из-за меня. Из-за моих желаний.