Мертвая вода. Смерть в театре «Дельфин»

– Поглядите на синяк на его лице. Волосы его закрыли. Сдвиньте волосы и взгляните.

Гарри нагнулся над мальчиком и протянул левую руку.

За ширмой в углу прозвучала одинокая заунывная нота: «Треннньк».

Тревор открыл глаза, посмотрел в лицо Гарри и заорал.

Глава 11 Шоу будет продолжаться

I

Хлопот с Гарри Гроувом не было. Услышав крик мальчика, он шагнул назад, смертельно побледнел, но все же нашел силы улыбнуться.

– Теперь вы зачитаете мне права и предложите проследовать за вами до ближайшего полицейского участка. Могу я попросить: сообщите Перри. Ему придется связаться с моим дублером.

Все положенные процедуры были выполнены.

По предложению Аллейна теперь действующие лица снова собрались в «Дельфине». И здесь впервые мистер Кондусис составил компанию актерам, которым дал работу. Все уселись в верхнем фойе, а внизу тем временем уже начала подтягиваться публика.

Вызванный Перегрином дублер Гарри Гроува и юный актер репетировали с помощником режиссера за пожарным занавесом.

– Полагаю, – начал Аллейн, – будет справедливо дать вам некоторые объяснения. Вот каковы, на наш взгляд, факты по поводу вечера субботы.

Гроув вышел из театра с мисс Мид и ее компанией и сказал, что отправится на Кэнонбери за гитарой. На самом же деле он заранее привез гитару в театр и спрятал в шкафу в реквизиторской, где ее и обнаружил Тревор. Гроув сел в свою открытую спортивную машину, объехал квартал и припарковался в проулке. Он снова вошел в театр через боковую дверь, пока мистер Моррис и мистер Найт были в офисе. Возможно, Джоббинс заметил его – и не придал никакого значения, ведь Гроув частенько возвращался проверить почту. А вот мисс Брейси его не видела – она приняла за него Джоббинса, из-за пальто.

Гроув прятался, пока, по его мнению, в театре не осталось никого, кроме Джоббинса. В одиннадцать часов он набрал номер своего телефона и подождал несколько звонков, чтобы бодрствующий сосед решил, что трубку взяли.

Видимо, он ошалел, услышав Тревора, который, дурачась, перебирал струны гитары. Кстати, Джей, именно ваше свидетельство, ваше воспоминание заставило меня заподозрить, что Гроув держал инструмент в театре и не ездил на Кэнонбери. Вскоре он услышал стук служебной двери и решил – как решили мистер Джей, мисс Данн и Джоббинс, – что Тревор ушел. Но Тревор проскользнул обратно и сам прятался и крался по залу. Во время своих развлечений он видел мисс Брейси. А потом, как он рассказал, заметил Гарри Гроува и начал следить за ним, подражая героям любимых комиксов. Вырисовывается странная картина: Гроув залезает в шкаф уборщика, забирает гитару, тенью проносится по боковому коридору, оставляет инструмент в фойе, чтобы был наготове. И, видимо, случайно задевает струну. Раздается мелодичный звук: «треннньк».

Перегрин коротко вскрикнул, но, поймав взгляд Аллейна, сказал только:

– Продолжайте.

– Положив гитару, Гроув возвращается на лестницу, ведущую от сцены к балкону, взбирается наверх и ждет в верхней ложе до полуночи. И все это время Тревор подглядывает, подслушивает, следит – одним словом, шпионит.

В полночь Джоббинс покидает пост под сокровищами и идет вниз – звонить в полицию и пожарным. Гроув бросается к стенной панели, открывает ее и, светя себе фонариком, набирает комбинацию. С самого дня установки сейфа и до размещения в нем сокровищ постоянно велись разговоры о замке. Все это время сейф не охранялся, и, думаю, у Гроува была возможность в свободное время экспериментировать с возможными комбинациями от слова GLOVE.

Уинтер Моррис хлопнул себя по лбу и застонал.

– Господи… – пробормотал Маркус Найт.

– Он открыл сейф, вытащил подставку с экспонатами и, думаю, только тут понял, что задел выключатель, открывший переднюю дверь и включивший внутреннее освещение. В этот момент Тревор, подкравшийся очень близко (как подбирался ко мне, когда я осматривал сейф), заорал – это был его любимый клич в тот момент: «з-з-з-йок Слэш!»

Гроува наверняка чуть удар не хватил. Повернувшись и увидев мальчика в сумраке балкона, он бросился в фойе, сжимая добычу. И тут же наткнулся на Джоббинса, который спешил навстречу. Гроув повалил постамент дельфина. Когда Джоббинс упал, Тревор вышел в дверь балкона и все увидел. Тревор до сих пор не может точно вспомнить происходящее. Помнит только, что Гроув бросился на него, и еще помнит, что мчался по центральному проходу балкона. Гроув поймал мальчика у барьера. Тревор говорит – и, наверное, так и есть, – что схватил мольберт с экспонатами и бросил за барьер, и Гроув не успел помешать. Последнее, что помнит мальчик, это лицо Гроува совсем рядом. Сегодня утром именно это зрелище в сочетании со звуком одинокой струны – его воспроизвел мой коллега, инспектор Фокс, скромно скрывавшийся за ширмой, – помогли заполнить пробел в памяти Тревора.

– «С легким ароматом, – громко произнес Перегрин, – и мелодичным треньканьем».

– Это ведь из Джона Обри? – спросил Аллейн. – Только там, по-моему, «загадочный» аромат. Разве нет?

Перегрин уставился на Аллейна.