Мертвая земля

– По слухам, в Тайберне каждый день устраивают казни и около всех городских ворот выставлены на шестах отрубленные головы, – вздохнул Гай. – Остается только радоваться, что я почти не выхожу на улицу и не вижу всего этого. Ты знаешь, я всегда был противником жестокости.

– Хорошо, что ты не видел того, что творится в Норидже. Головы казненных повстанцев выставлены там повсюду. А в битве при Дассиндейле погибло несколько тысяч человек.

– Да упокоит Господь их души! – воскликнул мой друг. И, помолчав немного, спросил вполголоса: – Ты ведь сочувствуешь этим людям, верно, Мэтью?

– Верно, Гай. Я не смог скрыть этого даже в разговоре с леди Елизаветой, чем навлек на себя ее гнев.

Малтон вновь погрузился в молчание.

– Как твое здоровье? – осведомился я.

– Немного лучше, – пожал он плечами. – Думаю, вряд ли стоит рассчитывать, что старик вроде меня полностью поправится, но какое-то время я еще протяну. Знаешь, что расстраивает меня сильнее всего? Я так и не смог определить, какая именно болезнь меня точит. Такому неумехе нельзя доверять лечить других людей.

– О, надеюсь, ты все же вернешься к медицинской практике! – воскликнул я. – Кстати, со мной грудной младенец, дочь покойной Джозефины. – Я рассказал ему о печальной участи, постигшей родителей девочки, и о своем намерении усыновить ребенка. – Я надеялся, ты осмотришь малышку и удостоверишься, что она здорова.

– Уж конечно, я не откажусь осмотреть дочь Джозефины, – улыбнулся Гай. – Скажи кормилице, пусть принесет ее сюда.

Я спустился в гостиную и попросил Лиз отнести Мышку наверх, а сам присел на диван рядом с Николасом.

– Как себя чувствует Гай? – спросил он.

– Немного лучше. Но я боюсь, что он слишком много времени проводит в комнате, без свежего воздуха и движения.

– Вышло очень неловко, что здесь Тамазин, – в некотором замешательстве пробормотал Николас.

– Да, она меня не жалует. Но слава богу, они с Джеком, похоже, забыли про прежние размолвки. – (Дверь, ведущая в кухню, по-прежнему была плотно закрыта.) – А ты рад, что вернулся в Лондон? – спросил я, пристально глядя на Овертона.

Он задумчиво почесал голову:

– Пока и сам не знаю.

– Я тоже. Тем не менее в ближайшее время я собираюсь приступить к работе. А ты?

– Как же иначе? – улыбнулся он.

– А мисс Кензи ты намерен навестить?

– Полагаю, мне стоит вежливо дать ей понять, что между нами все кончено. Не думаю, что это ее сильно расстроит, – грустно усмехнулся Николас. – Теперь я точно знаю: мы с Беатрис не подходим друг другу.

Я понимающе кивнул и выглянул в коридор. Из-за плотно закрытой двери в кухню доносились приглушенные голоса.

Любопытно, о каких именно из наших приключений Барак счел возможным рассказать Тамазин, подумал я. Наверняка у него хватит ума не признаваться в том, что он сражался на стороне повстанцев. Но так или иначе, длительная разлука, вероятно, помогла супругам понять, как сильно оба нужны друг другу. Не желая им мешать, я тихонько вернулся в гостиную.

Несколько минут спустя в комнату заглянул Фрэнсис и попросил меня подняться к Гаю. Николас последовал за мной. Когда мы вошли, Мышка, сидевшая на руках у доктора, потянулась ко мне и радостно засмеялась.

– Прекрасный, абсолютно здоровый ребенок, – сообщил доктор Малтон. – А кормилица заслуживает полного доверия и, полагаю, впоследствии даст согласие стать няней девочки.

– Очень на это надеюсь, – сказал я, с улыбкой глядя на Лиз.

– Конечно, сэр, – тихо ответила она. – Я вам очень признательна.

На лестнице раздались шаги, и в дверях появились Барак и Тамазин, державшие друг друга за руки. На лице жены Джека добавилось морщин, однако глаза ее лучились счастьем. При виде Лиз и Мышки она расплылась в улыбке. Прядь белокурых волос, выбившаяся из-под чепца Тамазин, была в точности такого же оттенка, что и волосики Мышки.

– Так вот она, дочь бедной Джозефины! – проворковала Тамми. – До чего же милая кроха!

Она подошла к Мышке и погладила ее по голове.

– К счастью, девочка совершенно здорова, – вставил Гай. – Благодаря заботам мастера Шардлейка и этой доброй женщины, которая согласилась стать кормилицей.

Тамазин повернулась ко мне. Впервые за последние три года голос ее звучал приветливо и дружелюбно:

– Джек говорил, вы хотите ее удочерить?

– Да.

– У нас осталась кое-какая детская одежонка, из которой выросли Джордж и Тильда, – выпалила Тамми. – Надо будет прислать ее вам. Джек рассказал мне, как мятежники захватили вас в плен и принудили работать на них. Говорит, кабы не вы, ему пришел бы конец.

Барак, стоявший за спиной жены, подмигнул мне с видом заговорщика. Я ощутил легкий укор совести: на самом деле, если бы в начале июля Джек не поехал со мной в Ваймондхем, он бы уже давным-давно вернулся домой. Впрочем, вряд ли, тут же возразил я себе. Учитывая его тогдашние настроения, мой друг в любом случае присоединился бы к повстанцам.