Мертвая земля

Сторонники государства общего блага никогда не были сплоченной группой, хотя в большинстве своем являлись радикальными протестантами. В 1540-е годы они принялись яростно выступать против «алчных богачей». В одной из своих проповедей епископ Латимер обрушился на «корыстных землевладельцев, которые, постоянно повышая арендную плату, обрекли простых людей на муки чудовищной нужды и голода»[41]. Выдержки из этой проповеди были приведены во множестве печатных воззваний и памфлетов; надо сказать, подобных «лакомых кусочков» в ней не много, ибо основной пафос епископа направлен на обличение разврата и сластолюбия[42]. Саймон Кроули, автор «Петиции против угнетения бедных простолюдинов», призывал богатых раскаяться в своих злодеяниях[43]. Подобно Латимеру и Бэкону, он предрекал, что на голову землевладельцев, притесняющих бедняков, обрушится гнев Господень[44]. В огромном количестве анонимных памфлетов корыстолюбие богатеев называлось главным препятствием к учреждению социальной гармонии.

У теории общего блага имелась и еще одна сторона, благодаря которой она проникла даже в правительственные круги. Основой государства, способного обеспечить процветание всех своих подданных, объявлялись «незыблемый порядок и полная покорность властям». Анархия внушала поборникам этой теории неизменный ужас[45]. Таким образом, идеи общего блага подвергались двоякому истолкованию. Для джентльменов, таких как Шардлейк, – это прежде всего экономическое равновесие, мир и согласие между различными классами общества; для представителей неимущих слоев – это забота о процветании бедняков[46]. После подавления восстаний авторы памфлетов, разделяющие идеи общего блага, обрушили на голову мятежников все мыслимые и немыслимые проклятия.

Надо отдать должное Сомерсету, он пытался улучшить ситуацию в стране при помощи мер практического характера, хотя и половинчатых. На поддержку парламента, состоявшего из сельских дворян и городской элиты, протектору рассчитывать не приходилось. Он издал несколько радикальных указов, направленных на то, чтобы положить конец превращению пахотных земель в пастбища и отторжению общинных угодий[47]. Парламент дал согласие лишь на одну решительную меру: введение налога на овец и производство шерстяных тканей. Разумеется, далеко не все члены парламента были сторонниками нового налога, ударившего по крупным фермерам. Однако Сомерсет настоял на своем, пустив в ход решающий аргумент: стране необходимы деньги для продолжения войны с Шотландией.

Для того чтобы решить проблему огораживаний, Сомерсет, действуя в обход парламента, выпустил ряд воззваний от имени короля. Попытка управлять страной подобным образом являлась отличительной чертой его политики. В воззвании, опубликованном в июне 1548 года, говорилось о том, что все случаи незаконного огораживания будут подвергнуты «рассмотрению и расследованию». Протектор обещал создать особую Комиссию по огораживаниям, которая начнет свою деятельность в Мидлэнде. В документе приводились выдержки из земельных законов, повсеместно нарушавшихся со времен Генриха VII. Предполагалось, что члены комиссии, прибыв в тот или иной населенный пункт, должны будут возглавить нечто вроде суда присяжных, состоящего из двенадцати человек. Суд этот наделялся самыми широкими полномочиями, включая уничтожение незаконных пастбищ и возвращение занятых ими земель под пашни. Комиссию возглавил член парламента Джон Хейлз, весьма энергичный и решительный человек, к тому же единственный сторонник идеи общего блага, занимающий высокий государственный пост. Тем не менее Хейлз всячески подчеркивал, что простые люди не имеют права уничтожать пастбища самостоятельно. Надо сказать, что незаконные огораживания были далеко не единственной проблемой, с которой сталкивались в то время сельские жители, однако все прочие вопросы Хейлз не принимал в расчет.