Мертвая зона

Что мог ответить Вере Сергеев? Ничего. Не мог он гарантировать, что и сам в любую минуту не попадет на этот «кровавый конвейер», как уже однажды случилось в первые дни штурма фашистами Сталинграда. Раздумывая о том, какие последствия может иметь открытие Веры, Сергеев прошел в «кабинет» Бирюкова, доложил о разговоре со СМЕРШем, сказал и о том, что ему сообщила Вера.

— Санитара Ященко покажи Рындину, — отозвался Бирюков, — возможно, опознает… Только вот твой непредвиденный вариант… Тоже ведь надо проверить. Боюсь, обойдется он недешево и тебе, и твоему Рындину…

«Непредвиденный вариант», «обойдется недешево»… О чем речь?..

— Товарищ комиссар третьего ранга, — официально обратился Сергеев, — могу я узнать, какое задание Рындину имеется в виду?

— Привезешь ножницы Зинаиды Гриценко с рыбацкого стана, тогда и поговорим, — ответил Бирюков. — Сам выдвинул версию, сам и расхлебывай.

«Дались им эти ножницы! — в сердцах подумал Сергеев. — Что если их давно нет в природе? Не Зинаида же клеила это письмо? Наверняка их у нее нет! Тогда у кого?»

С этими сомнениями садился он в катер у переправы, с ними же отправился в район рыбацкого стана.

…И вот уже снова перед ним до удивления не тронутая гарью, такая же, как и до войны, природа. Сергеев даже не предполагал, как защемит сердце при виде извилистой дороги, то поднимающейся на бугорки, то ныряющей в низинки, петляющей между зарослями камыша и осокорей, огибающей отдельно стоящие дубы, жестко шелестящие своей чеканно-медной листвой, не опадающей почти до самой весны. А среди этой, по весне зеленой, сейчас золотисто-бурой, растительности с серовато-желтыми стенками камыша, приветливо качающего вслед машине своими метелками, стали появляться то тут, то там голубые под голубым утренним небом, играющие рябью ерики, протоки и бочажки, изогнутые серпами и подковами, а то раскрывающимися в окружении тростника круглыми, как блюдце, озерцами. Все эти ерики, протоки и бочаги, наполняемые через край по весне мощными паводками Волги, которая становится на две-три недели морем, раскинувшимся от горизонта до горизонта, лишь к июлю возвращаются в свои берега, радуя богатыми уловами сердце рыболова, а напитанная лесом[6] земля с осевшим на ней илом и гумусом одаривает овощеводов богатейшими урожаями помидоров и огурцов, тыкв, дынь и арбузов.

Как давно и как недавно было это светлое и радостное, ни с чем не сравнимое время! Да и было ли оно?.. Сергеев не мог себе представить, что здесь, в этом благодатном уголке сталинградской земли, по-прежнему ласкают взгляд тихие золотистые зори, которые становятся перед буйством ветров пурпурными, что и эти зеркальные ерики и бочаги и другие пустынные ныне водоемы снова когда-нибудь будут одухотворены молчаливыми рыбаками и охотниками, затаившимися в своих засидках, что поплавки от раскинутых веером удочек будут, как и раньше, игриво выполнять на водной ряби танцы рыбацкой радости.

«О чем это я?» — с удивлением подумал Сергеев, мысленно осудив воспоминания не ко времени, но сам все смотрел и смотрел на такие милые сердцу места, где не так уж и давно были пережиты, может быть, самые счастливые минуты жизни. Как ни мрачна была темница, в которой последние месяцы томилась его душа (если бы не Вера, и о душе бы не вспомнил), — впереди все равно светлело голубое окошко, несмотря ни на что, оставляя надежды на будущее. Доживет ли он до этого будущего?.. Тот, кто доживет, пройдет тяжкие испытания, но все равно оно будет, оно обязательно должно наступить, это — теперь такое недостижимое — светлое и радостное время.

Много ли нужно человеку, чтобы обрести душевное равновесие и покой? Чистое небо, чистый воздух, чистую воду. Оказывается, это — очень много… Сейчас, после дымного смрада, обгоревших руин, изуродованных улиц, изрытого воронками берега Волги под непрерывными обстрелами и бомбежками, все, что видел перед собой Сергеев здесь, радовало глаз, утешало, что есть еще прежняя жизнь на земле. И все же в душе сидела какая-то заноза, саднила, не давала покоя.

Почему Бирюков и Мещеряков не все ему сказали, когда говорили о предстоящей операции с участием Николая? Почему ножницы Зинаиды Гриценко оказались «непредвиденным вариантом»? И почему он обязательно должен их привезти, прежде чем давать какое-то не известное ему самому задание Кольке Рындину?.. Беспокоила мысль, что его ждет на рыбацком стане Колотова, живы ли, здоровы ли его обитатели?