Читаем Мертвая зыбь полностью

- Были такие случаи. Это прекратил Джунковский. Он вообще нам мешал. Вы "Рассказ о семи повешенных" Леонида Андреева читали? Это в общем правильно написано. Только там не все сказано.

- А что "не все"?

- Это чистая провокация была. Покушение на Щегловитова, министра юстиции, в девятьсот восьмом. И заодно на Николая Николаевича - великого князя. Ставили эсеры - северный летучий боевой отряд. Там в отряде действовал Левский-Синегуб, наш агент. Поймали всех с бомбами у квартиры Щегловитова на углу Мойки и Невского.

- Ну и что?

- Повесили. Не Левского, конечно, а тех... семерых. А Щегловитова даже в Петербурге в то время не было.

- Так. Тоже наградили? Ваших?

- Не меня. Я в то время в Москве служил, в охранном отделении, с Климовичем работал. Занимался нашим агентом "Михеевым": это была женщина, некая Зинаида Жученко. Ставила покушение на Рейнбота. Повесили одну девицу, а Зинаиде - наградные двести рублей.

Зубов курил и думал: "Вот я бы тебя, гада, охотно под колеса сунул, да нельзя..."

Он зевнул:

- Я думаю, пора спать.

В Симферополе они пробыли двое суток. Баскаков опоздал на свидание, Зубов его ждал в ресторане, на вокзале.

Кузен пришел красный, в поту и, тяжело дыша, опустился на стул.

- Что случилось? - спросил Зубов.

- Дурацкая история. Я разыскивал одного человека.

- Какого?

- Был под моим началом в охранном отделении, агентом. В общем мелочь. Освещал почтово-телеграфных служащих. Кличка "Анюта". Я имел сведения, что он в Крыму, здесь. У него мастерская по починке велосипедов, примусов.

- На кой черт он вам понадобился?

- В нашем деле такой тип пригодится. Зашел к нему, он не узнал, я подождал. Когда остались одни, сказал: "Анюта, узнаешь?.."

- Ну и что ж?..

- Он в меня молотком пустил... Я удрал.

Зубов молча глядел на Баскакова.

- Зачем полез? Был же уговор: все обсуждать вместе. А вы мне ни слова, и что получилось? Идите на автостанцию, берите машину и немедленно уезжайте в Ялту. Я поеду через Севастополь. Встретимся в Ялте вечером, в городском саду. Нельзя вам оставаться здесь ни часу. Эта "Анюта" если не убьет вас, то выдаст, чтоб спасти свою шкуру.

- Так сразу и ехать?

- Немедленно.

Баскаков вздохнул и выскользнул из ресторана.

Они встретились в Ялте и на следующий день уехали на пароходе в Новороссийск.

"Анюту" арестовали через месяц. Он оказался видным агентом-провокатором, повинным в гибели многих людей, и дал важные показания о монархической группе в Крыму.

Военное совещание, на котором Кутепов должен был встретиться с представителями "Треста", намечалось на конец марта 1927 года.

Для придания веса этому совещанию предполагалось, что в нем будут участвовать Потапов и представитель Военно-Морского Флота. Накануне совещания Менжинский пригласил к себе Николая Михайловича. Он знал Потапова еще раньше, по первым годам революции.

Конечно, и Потапов хорошо знал Вячеслава Рудольфовича. Этот человек всегда удивлял Николая Михайловича разнообразием своих способностей. Особенно восхищали лингвистические знания Менжинского. Потапов в те годы руководил кафедрой иностранных языков в Военной академии РККА и мог по достоинству оценить эту сторону дарования Вячеслава Рудольфовича. Удивительно для Потапова было и то, что Менжинский, несмотря на болезнь и серьезнейшую работу, отличался тонким чувством юмора и был почитателем произведений Марка Твена, Джерома К.Джерома и О.Генри.

Менжинский не очень хорошо себя чувствовал, когда к нему пришел Потапов. Несмотря на просьбу Потапова не подниматься, Вячеслав Рудольфович встал, пошутив насчет вечной молодости Николая Михайловича, и перешел к делу:

- Мы посоветовались и решили придать совещанию "Треста" с Кутеповым сугубо военный характер. Таким образом, Якушев не поедет в Хельсинки, поедете вы, как начальник штаба "Треста", и один товарищ, по фамилии Зиновьев, как представитель флота. Покорнейше прошу вас, Николай Михайлович, взять на себя эту нелегкую миссию.

Потапов подумал, как неожиданно звучит в устах руководителя такого учреждения "покорнейше прошу".

- В последних полученных "Трестом" письмах Кутепов настаивает на том, чтобы приехал Стауниц-Опперпут. Но вы знаете, что это нежелательно. Вам придется дать объяснение, почему Стауниц не поехал: совещание чисто военное, идет, мол, вопрос о сроке военного выступления. Придется встретиться в Хельсинки и с известной вам Марией Захарченко. Она выедет вслед за вами. Зная вас, Николай Михайлович, я уверен, что вы сумеете ее осадить. А ее пожелал видеть Кутепов. Вы имели случай знать лично генерала Кутепова в свое время?

- Не имел случая, но знаю, что это за человек: мне много о нем рассказывал Якушев.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Огни в долине
Огни в долине

Дементьев Анатолий Иванович родился в 1921 году в г. Троицке. По окончании школы был призван в Советскую Армию. После демобилизации работал в газете, много лет сотрудничал в «Уральских огоньках».Сейчас Анатолий Иванович — старший редактор Челябинского комитета по радиовещанию и телевидению.Первая книжка А. И. Дементьева «По следу» вышла в 1953 году. Его перу принадлежат маленькая повесть для детей «Про двух медвежат», сборник рассказов «Охота пуще неволи», «Сказки и рассказы», «Зеленый шум», повесть «Подземные Робинзоны», роман «Прииск в тайге».Книга «Огни в долине» охватывает большой отрезок времени: от конца 20-х годов до Великой Отечественной войны. Герои те же, что в романе «Прииск в тайге»: Майский, Громов, Мельникова, Плетнев и др. События произведения «Огни в долине» в основном происходят в Зареченске и Златогорске.

Анатолий Иванович Дементьев

Проза / Советская классическая проза
Время, вперед!
Время, вперед!

Слова Маяковского «Время, вперед!» лучше любых политических лозунгов характеризуют атмосферу, в которой возникала советская культурная политика. Настоящее издание стремится заявить особую предметную и методологическую перспективу изучения советской культурной истории. Советское общество рассматривается как пространство радикального проектирования и экспериментирования в области культурной политики, которая была отнюдь не однородна, часто разнонаправленна, а иногда – хаотична и противоречива. Это уникальный исторический пример государственной управленческой интервенции в область культуры.Авторы попытались оценить социальную жизнеспособность институтов, сформировавшихся в нашем обществе как благодаря, так и вопреки советской культурной политике, равно как и последствия слома и упадка некоторых из них.Книга адресована широкому кругу читателей – культурологам, социологам, политологам, историкам и всем интересующимся советской историей и советской культурой.

Валентин Петрович Катаев , Коллектив авторов

Культурология / Советская классическая проза