Мертвая

…а если добавить статус? Одно дело – почтенная вдова,и совсем другое – несчастная разведенная женщина, которую супруг бросил ради молоденькой любовницы-простолюдинки. Одно к одному… и мертвые, если подумать, живых безопасней. Ладно, допустим, сугубо теоретически, у почтенной госпожи Биртхольдер имелся веский мотив избавиться от мужа. Но сын… Адлар при чем? Или…

– Скажи, у вас ведь не сложились отношения с Адларом? – я дернула бабенку за прядку, и та съежилась. – Не сложились… и вопросы он тебе задавал, верно?

И не поверил, что смерть отца естественна. А там вопрос… там другой… и речь уже не о мошенничестве, убийством дело пахнет… а где один мертвец,там и другой, тем паче, в случае, если выдать смерть за случайную не выйдет, всегда есть, на кого ее спихнуть.

– Иди, – разрешила я. – И думай, кому и что говоришь…

Глава 39

…дом я покидала задумчивой.

И чем больше думала,тем меньше происходящее мне нравилось. А дождь зарядил снова, долгий, на редкость занудный. Вымокла я изрядно. А в подземном ходу еще и пыли набралась. И почему-то совсем не удивилась, обнаружив в лаборатории Диттера. Устроившись на диванчике, он читал весьма зловещего вида книгу. Темные страницы. Кожа. И, кажется, кровь… тянуло от нее тьмой, но дознавателя это не пугало.

– Прогулка удалась? – поинтересовался он.

– Прогулка?

– Или ты все это время в шкафу пряталась? – легкая насмешка и… ему бы возмутиться, тогда бы и я возмутилась, заявив, что вовсе не обязана отчитываться перед Святым престолом о делах своих. И мы бы поругались и… а он издевается.

– Увы… – я попыталась снять с волос паутину. – Он не слишком подходит для игры в прядки.

Диттер книгу отложил. Поднялся. Пахло от него коньяком,и стало быть, посиделки вечерние были Гюнтером благословлены.

– Еще здесь осталась, – он снял темную травинку с моей щеки.

– Спасибо.

– Монк сказал, что так надо…

Я кивнула: мне он тоже много чего наговорил, даже благословил, до сих пор вон зудит.

– А вы…

– У Вильгельма жар… он ненавидит болеть. На редкость зануден становится.

– Он и так на редкость зануден.

– И капризен.

Коньяк. И табак. Вкусная смесь. Запах человека, слегка попорченный болезнью… нехорошо, но терпимо.

– Он – единственный сын бургомистра… Ульмштольц… маленький городок, но бургомистр в нем – большой человек, – Диттер сделал шаг назад.

А я осталась. И как-то… тесновато вдруг стало в лаборатории.

– Чаю хочешь? – я зажгла спиртовку и набрала в колбу воды, закрепила на штативе. – Еще бабкин сбор… хороший… она в травах понимала.

– И не только в травах.

О да, артефактором бабушка была талантливейшим и, кажется, ее весьма разочаровывало, что ни сын ее, ни уж тем более я, не унаследовали ни толики таланта. Пара старых чашек, давным-давно изгнанных в лабораторию. Одна со сколом, вторая с отбитой ручкой. И к ним пара блюдец из разных сервизов. Чайная коробка. Чай.

– Только к чаю ничего… так значит, сын бургомистра?

– Ему было пятнадцать, когда он сбежал из дому и скрылся в храме, провел там ночь… и получил силу, которой мало кто обладает. Бургомистр, конечно, не слишком обрадовался. Он прочил Вильгельму иной путь…

…проторенно-политический, полагаю. Нужное образование. Папина поддержка… семейные связи и, как результат, кресло бургомистра по наследству, а с ним и забота о городской казне и семейном же благосостоянии… что-то как-то и думать невесело.

– Он пытался дать взятку, чтобы Вильгельма признали непригодным к обучению… потом, когда выяснилось, что деньги в данном случае не помогут,требовал перевести его в жрецы…

…сомнительная радость, вспоминая Монка, чье тело медленно разъедала сила света. Тьма в этом плане мало отличается, но темные хотя бы не скрывают правды. И не особо стремятся к высокой чести.

– Вы с ним не поладили?

Пару крупинок темного чая того сорта, который при хранении лишь становится крепче. Сушеные цветы кошачьей лапки…

– Он держался так, будто знал, что лучше всех… это ему ещё бы простили, – Диттер снова сел на диванчик и книгу взял. – Хуже всего, что он и был лучше всех… во всем… в учебе… на практике… в службе… я вечно во что-то вляпывался, а Вильгельм…

…закаленный годами семейного воспитания, получивший лучших учителей – вряд ли бургомистр экономил на образовании единственного ребенка, – обзаведшийся семейной поддержкой и божественным покровительством… почему бы и нет? Иногда быть лучшим просто. Но удовольствия это не доставляет.

– Ему нравилось демонстрировать свое превосходство.

– А вы?

– Кто-то восхищался… кто-то терпел… я единственный, пожалуй, кто рискнул ему бросить вызов.

– И как?

– Он сломал мне руку, нос и выбил пару зубов. Правда, оплатил целителя… и заявил, что если я подберу сопли и займусь делом, то рано или поздно смогу продержаться больше минуты…

Прелестно.

– Он мне даже наставника нанял, – Диттер стиснул кулаки. – Хорошего… да что там, самого лучшего… и еще одного, по этикету…

Я рассмеялась. А у него глаз дернулся и… и он усмехнулся. А потом и улыбнулся.