Мертвец

На крыше сарая было совсем темно, не видно почти ничего. Вырвиглаз нырнул куда-то в сторону и зашуршал по рубероиду.

– Тут где-то должна быть доска… – бормотал он. – Доска… Ага!

Вырвиглаз подтащил к себе толстую и широкую доску.

– Ну всё, – огляделся он, – поехали.

– А точно сюда надо?

– Сюда, как раз третий этаж. Третий этаж это девчачий, а на втором пацаны живут.

– А на первом?

Вырвиглаз не ответил, напрягся и стал передвигать доску с крыши на подоконник. Я не помогал. Я прикидывал, что станет с нами, если баторцы нас почикают.

Если верить народной молве, ничего хорошего с провинившимися не происходило. Баторцы не придумывали изощрённых способов мести, предпочитая проверенную временем классику. Делали «снежного человека». Ночных визитёров раздевали, мазали гудроном, посыпали прелой рыжей хвоей и отправляли в сторону города.

Мне ничуть не улыбалось быть «снежным человеком». Правда, я быстро бегаю, но ведь всегда могут найтись люди, которые бегают быстрее. И вообще наша персональная война с баторцами стала что-то затягиваться. Надо было вместо себя Упыря послать, что-то я стормознул.

Стекло в раме приглушённо звякнуло, доска плотно пристроилась на подоконнике, Вырвиглаз поднялся с четверенек.

– Ну что, – подмигнул Вырвиглаз. – Двинули…

И он ступил на доску.

Доска сидела плотно, Вырвиглаз в четыре шага перебрался через воздух и прилип к окну. Третий этаж. Свернёшься – ручки-ножки поломаешь. Впрочем, такие мелочи не могли остановить Вырвиглаза. Он половчее ухватился за открытую форточку, потянул раму на себя. Окно отворилось. Вырвиглаз огляделся и спрыгнул внутрь.

– Давай! – громко прошептал он. – Доска крепко держится!

Я стоял на краю крыши. Из открытого окна батора пахло кашей, молоком и топлёным сахаром.

– Ну, чего защемился! Давай!

– Не хочу, – так же громко прошептал я.

– Ты чего? – в голосе Вырвиглаза послышалось настоящее разочарование. – Ты чего, Леденец?

– Ничего. Просто не хочу.

Вырвиглаз секунду думал, затем махнул рукой и исчез в окне. Я остался один на крыше баторского гаража. Чтобы не привлекать внимание, я лёг на спину и стал глядеть между звёзд. И всё время думал, что я здесь забыл? Как-то глупо поссорился с Катькой… Даже не поссорился, а не знаю что. Можно было не ругаться, но почему-то не получилось, поцапались. А я ведь вполне мог и уступить.

Мог, но не уступил, злоба навалилась. А может, так и надо? Чего я всё время всем уступаю, может, не надо никому уступать?

А потом я вдруг подумал, что неплохо бы взять и уронить эту доску вниз. Вырвиглаз прибежит к окну, а перебраться никак. А тут и баторцы подоспеют…

Я представил, как перемазанный гудроном Вырвиглаз будет бежать в сторону города, и на сердце стало теплее. А потом скажу, что доска сама упала…

Из корпуса послышался визг, затем грохот, вроде как стопка кастрюль обвалилась. Потом по второму этажу один за другим стали зажигаться окна, точно какой-то великий тормоз палил по зданию санаторной школы трассерами.

Я поднялся на ноги, подошёл к краю крыши и пнул носком доску.

Тихо. Ничего. Ни вздоха, ни удара, ничего. Доска будто зависла в воздухе. Я хотел посмотреть, не так ли это на самом деле. Но тут снизу грохнуло. И почти сразу в окне появился Вырвиглаз.

– Доска упала… – растерянно сказал я.

Вырвиглаз матюгнулся, взглянул вправо, взглянул влево. Слева тянулся штырь громоотвода.

– Ты что, совсем… – попытался было остановить его я.

Но Вырвиглаз уже встал на подоконник. Крики приближались. Вырвиглаз вытащил из кармана коричневые кожаные перчатки, дотянулся до громоотвода и шустро сполз вниз. Я выглянул из-за края крыши. Вырвиглаз смотрел прямо на меня бледным лицом.

– Валим! Валим! Валим! – крикнул он и исчез.

Мне повезло. Я не провалился в гараж. Не сорвался при спуске со стены, сполз аккуратно, в таких вещах нельзя спешить. Вырвиглаз поджидал внизу. Мы успешно добежали до леса, выбрались на дорогу, а там дальше передвигались трусцой, остановились где-то через километр. Вырвиглаз закурил в очередной раз. На этот раз безо всякого удовольствия, даже с видимым отвращением.

– Что случилось? – спросил я.

– Что-что – спалился дёшево, – ответил Вырвиглаз. – Как щенок прыщавый. И эти…

Он выпустил к звёздам длинную дымную струю. И тут я увидел, что по щеке у него проходит несколько глубоких, но не лишённых изящества царапин. По царапинам сочилась кровь.

– Жаба, – Вырвиглаз провёл рукой по щеке, увидел кровь, облизал, – жаба одна. Я её прижал к комоду слегонца, а она такая, блин… Короче, когти сантиметровые. Расцарапала.

– А шоколадка? Надо было метнуть в неё, а пока она разбиралась бы с шоколадкой, ты бы и действовал. Это же элементарно!

– Да, – Вырвиглаз достал из кармана помятую шоколадку, – я и забыл совсем. А как она мне в рожу вцепилась, а я ей и говорю: ты чего, козявка? А эта корова дёрнулась и на бидоны наткнулась…

– На бидоны? – не понял я.

– Ну да. У них там в казарме ихней вдоль стен бидоны стоят. Доярки, блин, молочное счастье…

Вырвиглаз расхохотался.