Мертвецы не катаются на лыжах

— Господи, — отозвался Генри, — надеюсь, что не придется. Нет, единственное, что мы пытаемся сделать сейчас, — это точно установить по времени вчерашние передвижения каждого. Утомительная рутинная работа, но проделать ее необходимо.

После этой реплики над столом повисла тишина, насыщенная почти осязаемым недоверием. Принесли еду, к которой приступили в атмосфере мрачной напряженности, нарушенной лишь однажды, когда Джимми расплескал суп на скатерть. Генри пришел к заключению, что молодой Пассденделл, несмотря на свой внешне невинный вид, на самом деле находиться в весьма нервозном состоянии, и решил избавить его от мучений как можно скорей.

— Джимми, хотите быть первым? — спросил он.

С несчастным видом, но храбро тот ответил:

— Хорошо. Все надо испробовать хотя бы раз в жизни.

Они вдвоем прошли в кабинет, где их уже ждал Спецци со своим помощником.

Беседа с Джимми не была отмечена никакими событиями и немногое добавила к тому, что Генри и так уже знал. Джимми представился, заявил, что никогда прежде не встречался с Хозером и ничего о нем не слышал до приезда в «Белла Висту», и горячо заверил, что в глаза не видел покойного между завтраком и тем моментом, когда заметил сгорбленную фигуру, мертвую или живую, спускавшуюся на подъемнике.

— Мертвую или живую, — добавил он задумчиво. — Занятно. Вот теперь, задним числом, я бы, наверное, сказал — мертвую, хотя мне это ни за что не пришло бы в голову тогда. Он выглядел каким-то… обмякшим. Я еще подумал, что он заснул…

— Вы первым из постояльцев отеля ехали на подъемнике, так? — спросил Генри.

— Я? Да, наверное. Точно не помню.

— И еще один вопрос. Хозер занимал комнату, соседнюю с вашей, на третьем этаже. Вы когда-нибудь видели или слышали, чтобы там происходило что-либо подозрительное?

Джимми заволновался.

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказал он.

— Я имею в виду разговоры или ссоры с кем-нибудь из живущих или работающих в отеле. Я имею в виду пистолет, оставленный на виду у всех.

— Боже мой, да, однажды я видел пистолет, — охотно подтвердил Джимми. — Помимо того раза, когда он выпал из его портфеля в среду. Однажды вечером, вернувшись с трассы, я заметил, что дверь в комнату Хозера открыта и пистолет лежит на столе. Он служил чем-то вроде пресс-папье для каких-то писем или чего-то в этом роде. Это было, кажется… да, это было за день до того… до того, как он умер.

— Ясно. Ну, думаю, это все. Благодарю вас.

Джимми уже встал, собравшись уходить, когда Генри вдруг добавил:

— Еще одно. Кому из вас принадлежала идея провести отпуск в «Белла Висте»?

Судя по всему, Джимми испытал некоторую неловкость.

— Роджеру, — ответил он. — Он, видите ли, уже бывал здесь.

— Меня с самого начала немного удивило, — продолжил Генри, — что вы и Каро отправились отдыхать в такое неприметное место, притом в дешевом поезде второго класса. Простите, но я бы подумал, что Санкт-Мориц больше в вашем стиле.

Джимми ухмыльнулся.

— Вы абсолютно правы. Путешествие было чудовищным, не так ли? Но, видите ли, Роджер не так обеспечен, как мы, а Каро до чертиков хотелось ехать вместе с ним, поэтому…

— Понимаю, — сказал Генри. — Да, нечто в этом роде я и предполагал.

Следующей в списке была Каро, и беседа с ней не доставила Генри никакого удовольствия. Девушка представляла собой сгусток нервов, выглядела так, словно только что плакала, и уклонялась практически от всех вопросов ответами вроде «я не знаю» или «я не могу вспомнить». Ненавидя свою работу, Генри кругами подвел ее к теме взаимоотношений с Роджером. После долгих увиливаний та признала, что отдых в «Белла Висте» — его идея.

— Как давно вы знакомы? — как бы невзначай спросил Генри.

— Не помню. Сто лет. Ну не сто, конечно… Полгода… Я не знаю.

— Но в любом случае меньше трех лет?

— Что вы имеете в виду? Почему я не могу быть знакома с ним три года?

— У вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, почему он предложил поехать именно в «Белла Висту»?

— Нет. Да. Он бывал здесь раньше. К тому же здесь дешево.

— И, — подхватил Генри, — полагаю, это соображение сыграло большую роль, не так ли?

— Если и так, какое это имеет значение? Роджер не виноват, что он не богат. Зачем все тычут этим ему в лицо?

Собравшись с духом, Генри отчаянно бросился на штурм.

— Каро, вы знали, что когда-то Роджер был замешан в деле о контрабанде?

Девушка побелела как полотно.

— Неправда, — выпалила она. — Я вам не верю! Вы не имеете права бросать такие обвинения.

— Я не бросаю обвинения, — возразил Генри. — Я задаю вам вопрос. Так вы знали?

— Нет! — почти выкрикнула Каро. — Нет, не знала. И теперь не знаю. Вы не должны верить тому, что болтают люди.

— Почему вы так беспокоитесь за него? — очень мягко спросил Генри.

— Я не беспокоюсь. Я… о, вы все неправильно понимаете. Я больше ничего не скажу. Это не ваше дело.

— Что вы имели в виду, когда вчера сказали в баре, что Хозер был мерзким человеком?

— Я не то хотела сказать.

— Но сказали именно то. У вас должны были быть причины.

— Просто я его не любила.

— И все?

— Разумеется. Имею я право кого-то не любить?